Безлюдные каменистые острова, по гладкой береговой кромке которых стелется перистый туман, содрогаются от малейшего шороха, искрятся от холодного сияния солнца, мраморно отливая на мелководье. Бездумный бриз не в силах успокоить без того омертвелые земли – покойно и умиротворённо почивает безмолвная страна, погребённая под воду. В её пучинах застыло время. Когда-то свободно бродившие по миру люди замерли в движении, словно скульптуры. Картина затерянной цивилизации проступает сквозь густые лианы водорослей, медленно раскачивающихся из стороны в сторону. Вселенная, потерпевшая всесветное кораблекрушение, выживает на возвышенностях, неприступных для Владыки океанов. С оголённых скалистых башен льётся, как незримый живительный источник, последняя песнь увядающей эры, бесстрашно предстающей перед лицом смерти, подобно королям древности. Путеводная звезда воссияет в этот час на слёзном небе и осветит путь во тьме бесплотным всадникам, оседлавших просторы вечности. Мистическими переживаниями, сходным судьбоносным событиям в жизни всей планеты, наполнены хоралы в альбоме Flood английской виолончелистки Жослин Франсес Пук – композитора музыки ко многим известным кинематографическим произведениям. Её музыка создаёт особое полицентрическое пространство, в котором классические партии гармонично сочетаются с этническими музыкально-эстетическими канонами.
Так, красивый и сладкозвучный высокий женский голос может приобретать оттенки хрипоты в духе горлового пения (Romeo & Juliet). Или можно заметить, как запись народного вокала перекликается с хоровыми католическими распевами (например, в Oppenheimer). В кинолентах же сочинения британской виртуозки звучат по-особенному, придавая чародейный и весьма интригующий антураж тому или иному действу. Из представленной работы две композиции прозвучали в неоднозначной картине Стэнли Кубрика Eyes Wide Shut, 1999 (С широко закрытыми глазами). Ритуал-маскарад, на который попадает главный герой фильма, разворачивается под мерные, гулкие барабаны Masked Ball, которые гипнотизируют слушателей и воплощают в жизнь все самые смелые фантазии. Загадочные персонажи, пестреющие венецианскими масками, кажется, вовлечены в какой-то культ, природа которого остаётся неясной и непознанной, который, казалось бы, родом из мира воображения и сновидений, тем не менее, происходит наяву. Красный плащ произносит на неизведанном языке заклинательные фразы, что тонут среди волнообразных мелодий виолончели – тёмная процессия движется во множестве образов, отражается в кривых зеркалах человеческого взора, приобретая благопристойный вид, скрывая извращённые намерения за пеленой, за условными нарядами. Спектр наречий песнопений, что звучат в альбоме, очень широк: здесь можно услышать и латынь, и румынский язык (Masked Ball), и французский, и традиционный индийский вокал. В дорожке Migrations, что также сопровождает ритуальное путешествие героя в мир теней, в мир гротескной вульгарности, на барабанах играет цейлонский тамил, музыкант Маникам Йогесваран. Энигматичная, окутанная тайной музыка создаёт атмосферу всепогруженности присутствующих в некоторое чернокнижие, где находят выход злые умыслы, сверхъестественные энергии, заведующие церемониалом. Лишённая облика порочная братия иллюстрирует невидимую сферу правления богачей и элиты, которые обнажают своё естество – аморальную действительность всего общества, где рычаги управления находятся в руках подонков, чьи имена не могут быть произнесены вслух, чьё истинное обличье находится за маской. Серая завеса мрачных дней спадает вместе с отливом неукротимой стихии, наводнившей равнины и пылающие природной красотой ландшафты. Так бытие появляется из небытия, и так смерть предшествует жизни. Звучание ветра врезается в первый раскрывшийся нежный росток, пропадая в безмерной тишине, нависшей над отсырелой мягкой землёй, подобно всепоглошающему утреннему смогу.