Композитор-синтезаторщик Мэг Боулз из Коннектикута (родилась в 1957 году) начала свой музыкальный путь как флейтистка и завершила формальное обучение классическому музыкальному исполнительству в Северо-Западном и Бостонском университетах. В 1984 году она получила степень магистра финансов в Колумбийском университете и несколько лет проработала трейдером деривативов (договор, по которому стороны получают право или обязуются выполнить некоторые действия в отношении базового актива. Обычно предусматривается возможность купить, продать, предоставить, получить некоторый товар или ценные бумаги), после чего ушла из этой сферы, чтобы продолжить изучение юнгианской психологии (одно из психодинамических направлений, основателем которого является швейцарский психолог и культуролог Карл Густав Юнг. Это направление родственно психоанализу, однако имеет существенные отличия) и создавать электронную музыку в стиле амбиент.
Первые два компакт-диска Мэг, Inner Space и Solstice Dreams, были выпущены в 1993 году, за ними последовал получивший признание критиков Blue Cosmos в 1996 году. Её музыкальное сотрудничество с Дэвидом Билджером, главным трубачом Филадельфийского оркестра, привело к созданию нескольких заказных произведений для трубы и фиксированных носителей. Премьера первого из этих заказных произведений, Night Sun Journey, состоялась в 1996 году на Международном брассфесте Гильдии трубачей, а премьера Places where Rivers Meet состоялась в 1997 году в Национальном соборе Вашингтона. Эти и другие произведения для трубы и фиксированных медиа включены в её компакт-диск From the Dark Earth (1999), где Дэвид Билджер выступает в качестве солиста.
За пятым диском Мэг, A Quiet Light (2011) – коллекцией из шести созерцательных амбиентных произведений, исследующих отражение сверхъестественного в природе – последовали два удостоенных наград релиза, The Shimmering Land (2013) и Evensong – Canticles for the Earth (2018), последний из которых представляет собой медитативное размышление о ритуальных пространствах вечера. Оба альбома были признаны лучшими амбиент-альбомами по версии Zone Music Reporter.
Новейший CD Мэг, Pilgrimage (2022), исследует более кинематографический амбиент-оркестровый стиль, который включает в себя просторные атмосферные текстуры, вызывающие метеорологические явления и другие поэтические элементы, которые формируют сопутствующий пейзаж мечты на пути жизненного путешествия.
Помимо того, что работы Мэг звучали в эфире различных вещательных программ, таких как Echoes и Music from the Hearts of Space, они вошли в несколько сборников – The Other World (Hypnos Recordings 1998), Soundscape Gallery 2 (Lektronic Soundscapes, 1998), а также в два альбома, выпущенных Ассоциацией Mindful Music Association – A Better Life (2019) и Focus Zone – Music for Studying (2021).
Сопродюсером и мастеринг-инженером всех записей Мэг является её муж Ричард Прайс, продюсер и мастеринг-инженер, удостоенный премии Grammy, и президент Candlewood Digital LLC, компании по записи классической музыки, расположенной в Нью-Фэрфилде, штат Коннектикут.
Мэг также лицензированный психоаналитик, хоровая певица, заядлый садовод и знаток местной дикой природы.
Расскажите, когда именно музыка стала для вас чем-то большим, чем просто то, что вы ставите на стереосистему и пассивно слушаете. Что вы сделали, чтобы музыка активно вошла в вашу жизнь как форма художественного самовыражения?
Музыка была моим основным языком с тех пор, как я себя помню. Она всегда связывала меня с яркими мирами, полными чувств. В детстве, с младенчества, меня погрузили в классическую и старинную музыку. Мои навыки активного слушания начали оттачиваться в процессе домашнего обучения, где мой отец научил меня различать на слух различные инструменты симфонического оркестра примерно к четырём годам. Частные уроки музыки начались несколько лет спустя, и в конце концов я начала играть на флейте в местных молодёжных оркестрах, когда мне было около одиннадцати лет или около того. Я не помню времени, когда музыка не была для меня формой художественного самовыражения.
Вы учились в Северо-Западном и Бостонском университетах, получили формальное образование в области классического музыкального исполнительства и сразу после окончания университета начали музыкальную карьеру… нет, подождите, карьеру в инвестиционном банковском деле. Кажется, что это противоречие. Почему именно инвестиционный банкинг, а не что-то связанное с музыкой?
Реальность того, что должен делать классический музыкант, даже выдающийся, чтобы зарабатывать на жизнь, была довольно ошеломляющей и тогда, и тем более сегодня. Мне не только было трудно совмещать ежедневные часы практики с другими моими интересами (например, с психологией, которую я изучала, будучи студентом), но я также боролась с требованием технического совершенства в этой области, где если ты пропустила хотя бы одну ноту во время прослушивания, ты не получала контракт! Поэтому постепенно меня осенило, что карьера оркестрового флейтиста мне не светит. Хотя в тот момент я всерьёз рассматривала возможность получения степени магистра психологии, я просто хотела немного пожить в реальном мире и обеспечить себя материально. Работа официантом мне не подходила. Поэтому я устроилась в бостонский банк на должность трейдера начального уровня и стал работать дальше. Это решение было чисто прагматическим, финансовым средством для достижения творческой цели. Я пошла туда, где была работа, а не туда, где её не было! И, как вы знаете, существует сильная связь между музыкальными способностями и математическими способностями, что, безусловно, было и со мной. В этом новом мире рынков, процентных ставок и цифр был какой-то любопытный мир и вызов, который, как ни странно, приносил удовлетворение.
Оставалась ли музыка частью вас во время работы в инвестиционном банке, и как она нашла своё выражение, когда вы работали трейдером деривативов?
Хотя я больше не играла на флейте, я достаточно много занималась хоровым пением в полупрофессиональной группе в Бостоне, Chorus Pro Musica. Затем активное музицирование на некоторое время ушло в подполье, пока я училась в Колумбийском университете, чтобы получить степень MBA, и в течение нескольких лет после этого, пока мой муж (который в то время был внештатным валторнистом и аранжировщиком) не решил купить свой первый синтезатор Kurzweil K-1000. Я начала играть на этом синтезаторе и полюбила его, а остальное уже история. Наконец-то у меня появилось средство для реализации «другой» музыки, которую я часто слышала в своей голове.
Итак, когда вы ушли из инвестиционного банкинга, вы наконец-то начали свой музыкальный путь… нет, подождите, это было углублённое изучение шаманизма, юнгианской психологии и психоанализа, а также создание электронной космической музыки. Вы, мягко говоря, очень разносторонний музыкант, и я рад видеть, что электронная музыка попала в эту группу вещей, которыми вы собирались заниматься. Какие виды амбиента/электронной космической музыки вы уже прослушали до этого момента и что вы надеялись создать сами в отношении электронной музыки?
Мои интересы в области психологии и музыки всегда были взаимосвязаны. Я начала читать о Юнге и его работе со снами, а также о Карлосе Кастанеде (его книга A Separate Reality) в выпускном классе средней школы. Я всегда была ярким мечтателем, а также воспринимала музыку очень зрительно, иногда настолько интенсивно, что чувствовала себя перенесённым в другие измерения реальности, хотя всегда сохраняла остаточную связь с этой. Когда я открыла для себя работу Майкла Харнера по «основным» шаманским техникам, таким как процесс шаманского путешествия, я поняла, что уже делала нечто очень похожее через музыку! И, конечно, Юнг также много писал о сверхъестественной сфере опыта, которое напрямую связано с шаманизмом. Возвращаясь к амбиент/электронной музыке, один переломный момент произошёл, когда я услышала Dreamtime Return Стива Роуча во время перерыва на шаманском семинаре, в котором я принимала участие. Я подсела! Я рассказала об этом альбоме своему другу-музыканту, который затем познакомил меня с материалами, которые он записал на плёнку из эпизодов Music from the Hearts of Space. С этого момента передо мной открылись новые миры. Так что, как видите, мои разнообразные интересы действительно связаны между собой, и в моем безумии действительно есть свой метод.
Что именно в электронной музыке привлекло вас и побудило использовать эту форму для передачи своих музыкальных идей?
Что привлекло меня в электронной музыке тогда, и что продолжает привлекать меня сейчас, это потусторонние звуковые палитры, которые можно создать, чтобы вызвать глубокие и резонирующие пространства. В этих звуках есть что-то экспансивное и загадочное, поскольку они увлекают нас в неординарное измерение реальности, которое является частью большого Космоса.
Мне всегда казалось, что электронная музыка имеет некоторые корни в классической музыке. Не могли бы вы сравнить сходства, которые есть у электронной и классической музыки. Учитывая то, что вы в прошлом занимались классической музыкой, это также было частью того, что электронная музыка привлекает вас?
Сами звуки всегда привлекали меня, возможно, отчасти из-за моей любви к научной фантастике и фэнтези в детстве. В шестилетнем возрасте я обожала оригинальный научно-фантастический телесериал The Outer Limits, где во вступительной теме и партитуре использовались электронные звуки (theremin). Это было моё главное знакомство с электронной музыкой – через её использование на телевидении и в кино, а не как исполнителя. У моего отца также были пластинки с записями некоторых пионеров электронной музыки на плёнке – Отто Люенинга (также флейтиста) и Владимира Усачевского. Я находила все эти вещи очень интересными, потому что они действительно заставляли моё воображение работать. Что касается сходства с классической музыкой, то они могут иметь различные общие формы, например, использование повторяющихся ритмических/гармонических риффов и циклов, которые, по сути, являются остинатами – как, например, в «Болеро» Равеля. Помимо использования этих и других классических приёмов (мелодическое развитие, контрапункт и так далее), я работаю с электронными звуками так, как если бы я создавала партитуру для оркестра, только с более широкой и глубокой звуковой сценой. Поэтому я всегда слушаю оркестровку и блестящие работы композиторов, действительно хорошо владеющих ею, таких как Коупленд и Равель, чтобы узнать больше.
Когда в начале 90-х годов вы всерьёз задумались о выпуске своей музыки на CD, у вас уже было достаточно материала, чтобы выпустить эти диски, или вы начали работу над сочинением нового материала в тот момент?
По мере того, как сочинение набирало обороты, я просто продолжала работать, пока меня не осенило, что у меня почти достаточно материала для CD. Так появился Inner Space. Как правило, работа над материалом на моих дисках длится несколько лет, обычно за два-три года до выпуска. Ну, за одним примечательным исключением! На определённом этапе работы над альбомом его части обычно объединяются в альбомы с какой-то общей темой, которую часто трудно описать словами, поэтому я обращаюсь к образам, которые возникают в процессе работы, чтобы придумать названия треков и тому подобное.
Читая вашу биографию, я думаю, что в те времена вы были очень занятым человеком. Как вы находили время на сочинение, запись и выпуск нескольких компакт-дисков? Как Inner Space и Solstice Dreams (названия первых двух CD) были приняты сообществом электронной музыки, когда вы их выпустили?
Я просто нашла время для творческой работы, вместо того, чтобы пытаться втиснуть её куда-то. Действие следовало за намерением, и тогда это было немного менее сложно, потому что, хотя я уже посещала семинары по глубинной психологии и шаманизму, я еще не начала формальную психоаналитическую подготовку.
Вся ли ваша музыка была выпущена самостоятельно на вашем лейбле Kumatone records? Каковы преимущества и недостатки выпуска вашей музыки на собственном независимом лейбле?
Я выбрала самоиздание, потому что это был самый эффективный способ выпустить мою работу в мир с наибольшей степенью художественной свободы, сохраняя при этом контроль над конечным продуктом. Кроме того, у меня был доступ к потрясающему инженеру и продюсеру, у которого одни из самых лучших ушей в этом бизнесе! Недостатком моего собственного частного лейбла является то, что я занимаюсь маркетингом, бухгалтерией, графическим дизайном и операциями – что может отнимать у меня много времени, когда я бы предпочла просто писать музыку!
Я заметил, что вы участвовали в эфире радиостанций Echoes и Music from the Hearts of Space, а также были представлены на нескольких альбомах-компиляциях. Как это помогло вам в распространении вашей музыки, и помогло ли это вам получить признание за ту музыку, которую вы сочиняете и выпускаете, и которую вы не получили бы в противном случае?
Я думаю, нет никаких сомнений в том, что трансляция моей музыки на таких шоу, как Hearts of Space и Echoes, а также на многих других прекрасных независимых радиошоу, таких как Star's End, Secret Music и Galactic Travels (и это лишь некоторые из них), помогла моей музыке получить известность, которую она никогда бы не получила в противном случае. Я очень благодарна за это. И сборники, в которых я участвовала, особенно сборник Hypnos (пожалуй, один из лучших независимых лейблов в жанре амбиент), тоже помогли.
From the Dark Earth, вышедший в 1999 году, был вашим последним релизом нового материала до недавнего времени. Почему такой большой перерыв между релизами? Занимались ли вы музыкой во время этого перерыва? Каким образом?
Неудивительно, что это был самый популярный вопрос, который мне задавали в последнее время! Короткий ответ заключается в том, что у меня родился ребёнок. Моя дочь Ханна родилась в январе 2000 года. На самом деле, я была на самой ранней стадии беременности, когда вышел From the Dark Earth. В тот момент я уже находилась на ранней стадии психоаналитического тренинга, так что у меня было очень много дел и не так много энергии, чтобы заниматься музыкой. Правда, в это время мне удалось вернуться к хоровому пению, чем я занималась и раньше, в годы жизни и учёбы в Бостоне.
В феврале вы выпустили свой пятый диск под названием A Quiet Light. После того, как вы отсутствовали в течение нескольких лет, были ли у вас какие-либо ожидания в отношении A Quiet Light как вашего нового появления на музыкальной сцене?
Я думаю, что не стоит слишком привязываться к ожиданиям. Единственное, что я могу контролировать, – это качество моей работы. Я надеюсь, что слушатели получат удовольствие и увлекутся музыкой, но гарантий нет.
A Quiet Light вы вынашивали в течение нескольких лет, или вы сочинили его только после того, как решили вернуться к музыкальной карьере?
В музыкальном плане A Quiet Light начал (мучительно медленно) воплощаться в жизнь около пяти лет назад, когда я решила всё резко изменить и вернуться к сочинительству, и мне пришлось изменить конфигурацию моей студии и начать практически с нуля, за исключением клавишных, которые я сохранила. Однако, на протяжении всей моей жизни меня всегда интересовал опыт сверхъестественного, мистического. Я думаю, что ощущение «тихого света», который исходит от всего и соединяет все вещи, – это опыт, который я затрагивала в шаманской работе, в психоаналитической работе и в моей работе музыканта. Часто это видение приходит во время отдыха на природе – в тех уголках дикой природы, которые всё ещё существуют, и в те тихие времена, когда свет переходит в другое время, например, в сумерки. То, как эти переживания влияют на музыку, совсем не прямолинейно и не ясно. Я просто пишу то, что слышу; звуки и музыкальные элементы вызывают чувства и образы, складываясь в произведение, а затем в процессе творчества между музыкой, чувствами и образами возникает таинственный диалог, когда я выгуливаю собак (исполняя остинато) и вдруг слышу новый элемент в музыке или вижу что-то, как будто таинственный «другой» отвечает мне. Вот на что я обращаю внимание, и вот что я использую как художник.
A Quiet Light – это продолжение того, на чём вы остановились в 1999 году, в том, что касается стиля и типа музыки, которую вы создавали ранее?
Общая среда (электронный звук) осталась прежней, хотя все звуки были новыми. Это может показаться немного странным, но музыка и моя способность работать с ней продолжали развиваться в течение тех лет, когда я не сочиняла, а просто занималась другими делами.
Я уверен, что как лицензированный психоаналитик вы цените то, что музыка обладает некоторыми целительными и успокаивающими свойствами в отношении человеческой психики. Влияет ли ваша подготовка в этой области на ваши музыкальные композиции? Каким образом?
О, определённо влияет! Но это работает в обоих направлениях. Музыка создаёт пространство, позволяющее слушателям ощутить частичку души, которая обычно не так доступна в сумасшествии повседневной жизни, так же, как и опыт аналитической работы. И то, и другое проникает в самую глубину чувств, которые могут быть необычайно трогательными и, следовательно, исцеляющими. В аналитической работе я использую свой музыкальный слух, а в композиции – внимание к творческому процессу. Каждое из них информирует другое.
С появлением более сложной электроники, пакетов музыкального программного обеспечения и более мощных компьютеров, считаете ли вы, что дома вы можете реализовать свою музыку не хуже, чем в студии?
Да. Развитие цифрового аудиопрограммного обеспечения, безусловно, позволило мне сейчас делать гораздо больше. Когда я готова к окончательному мастерингу, я спускаюсь на два этажа в подвальную студию, в Candlewood Digital, компанию моего мужа по записи классической музыки. Всё буквально в доме!
A Quiet Light – это в основном ваша собственная работа или у вас были другие люди, которые помогли вам реализовать музыку на этом альбоме (другие музыканты, инженеры, продюсеры и так далее)?
Я сочинила, отредактировала и смикшировала A Quiet Light, а Ричард добавил немного своего собственного «секретного соуса» в конечный результат перед тем, как сделать окончательный мастеринг.
Было ли у вас чувство «возвращения в привычное русло», когда вы приступили к сочинению и записи A Quiet Light? Если да, то как вы мотивировали себя и возвращались к привычной рутине создания/записи музыки?
О, это было всегда. Мне пришлось преодолеть целую гору сопротивления, особенно в том, что касается ознакомления с новым программным обеспечением. В самом начале я поставила перед собой цель учиться или делать только «одну маленькую вещь» каждый день, когда это возможно. Это было похоже на продирание через густую грязь, чтобы вернуться в привычное русло, но постепенно это произошло. И как только я начала возвращать свои технологические навыки, это было так захватывающе, что я не хотела останавливаться!
Как вы в целом относитесь к альбому A Quiet Light сейчас, когда он завершён? Были ли вы довольны конечным результатом? Насколько?
Я чрезвычайно довольна. Думаю, этим всё сказано!
Расскажите о лейбле Kumatone Records, о том, почему вы его создали и как он чувствует себя в качестве инди-лейбла в новой цифровой реальности музыки? Повышенное разнообразие, предоставляемое интернетом, облегчило или затруднило признание такого лейбла, как Kumatone?
Лейбл был создан как средство для самостоятельного издания, и никогда не предполагалось, что он будет работать как традиционный рекорд-лейбл, который берет других артистов. Я думаю, что феномен социальных сетей дал музыкантам и поклонникам новые способы связи друг с другом, прямые и личные. А это может привести к большей известности и большему признанию.
Исполняете ли вы когда-нибудь свою музыку вживую, и если да, то нравится ли вам общение с живой аудиторией?
Я не выступаю вживую. То, как я работаю, вероятно, ближе всего к образу художника, пишущего картины. То, что я делаю и как я это делаю, не очень хорошо воспроизводится на живой площадке, потому что это нелинейно.
Нашли ли вы для себя баланс между музыкой, практикой и семьёй? Легко ли вам было это сделать? Почему или почему нет?
По большей части да, но баланс в жизни, любви и искусстве имеет тенденцию быть немного шатким. Я научилась обращать внимание на тонкие признаки того, что что-то не в порядке, а затем корректировать. Легче сказать, чем сделать!!!
Есть ли у вас какие-нибудь заключительные мысли, которыми вы хотели бы поделиться с моими читателями о вашей музыке в частности или об электронной музыке в целом?
Да. Для меня остаётся загадкой, почему не так много женщин пишут музыку в стиле амбиент/космическая музыка. Мне часто задают этот вопрос, а у меня нет ответа! Я надеюсь, что со временем это изменится. Что касается меня, то я с нетерпением жду следующего проекта и всего, что с ним связано. Большое спасибо, Майкл – я очень благодарна за преданность музыке, которую разделяют все радиоведущие и рецензенты, такие как вы, которые так усердно работают, чтобы предоставить таким артистам, как я, возможность поделиться своими мыслями и музыкой с миром.
Не за что, Мэг. Это очень симбиотические отношения между теми, кто творит, и теми из нас, кто наслаждается этими творениями. Я более чем счастлив развивать ваше искусство, чтобы другие могли найти в вашей музыке то, что мне понравилось. Я желаю вам долгого путешествия по вашему музыкальному пути и всегда буду следить за новыми альбомами, которые вы выпускаете. Спасибо, что поговорили со мной.