Нетипичный музыкант и универсальный исполнитель, Герд Вейхинг заявил о себе на сцене электронной музыки в 2013 году, и в этом году впервые был номинирован на премию Schallwelle Awards. Он считает себя в первую очередь гитаристом – на этом инструменте он играет уже тридцать лет – но только когда он открыл для себя Ableton Live, он наконец нашёл необходимый инструмент для реализации своих идей. С тех пор он гастролирует по всей Германии: глубокая перемена для этого незаметного жителя лесной деревушки в Пфальце. Его новый альбом Journeys to Impossible Places вышел 29 марта, в самый день церемонии.
Герд, сегодня вы были номинированы в категории «Новичок». И всё же вы не новичок.
Да, я даже удивлён, что меня не номинировали на «Пожизненные достижения»! Я играю на гитаре уже тридцать лет. Не знаю, стоит ли это раскрывать, но я также играл на аккордеоне. Вы знаете мультфильм Гэри Ларсона про аккордеон? Это ужасный инструмент. Когда я был ребёнком, мои родители считали, что играть на каком-то инструменте просто необходимо. Позже я перешёл на орган, а потом остановил свой выбор на гитаре.
Вы начинали в мире рока, и даже прогрессивного рока. Каких исполнителей вы считаете образцами для подражания?
Единственный источник вдохновения, на который я могу сослаться и сегодня, не чувствуя стыда, – это «Битлз». Что касается остальных… Ну, все когда-то были молодыми, не так ли? Первой пластинкой, которую я купил, был альбом немецкой группы Dschinghis Khan. Я был ребёнком и глупцом. Вот почему я предпочитаю ссылаться на «Битлз» как на источник вдохновения. Не думаю, что могу сказать то же самое о Dschinghis Khan. После этого, конечно, я слушал другие вещи, особенно в мире прогрессива: King Crimson, Genesis, Van der Graaf Generator, и особенно Magma.
Французы?
Да, но поющие на кобайском (набор звуков, изначально предназначенный для создания впечатления от ранее существовавшего членораздельного языка. Используется его создателем, барабанщиком, певцом и основателем группы Magma Кристианом Вандером, как часть его композиций).
В 90-х годах вы совершили большое путешествие в Шотландию. Стала ли эта страна для вас источником вдохновения? Чему вы там научились?
Сначала это был просто отдых автостопом. Однажды вечером, в переполненном пабе, девушка, сидевшая рядом со мной, спросила, есть ли у меня место, где можно остановиться. Она предложила приютить меня у себя. Я остался почти на год. Я сохранил определённые черты, не знаю, как их описать, что-то вроде шотландского духа. Поэтому я также очень люблю народную музыку. Я имею в виду не пьяные песни, а стиль фолка, который может тронуть душу, атмосферный фолк, смешанный с другими жанрами, не только с роком, но и с джазом. Например, Hedningarna, эта финско-шведская группа. Мужчины – шведы и поют на шведском, девушки – финки и поют на финском. Это необычная музыка, уходящая корнями в землю, немного похожая на Magma.
Одна из ваших композиций называется Dubh Artach, в честь шотландского полуострова и его маяка. Вы там были?
Нет, но мне так понравилось название, что я захотел использовать его в качестве заголовка. В итоге оно повлияло на характер песни. Найти название для инструментального произведения всегда непросто. Ваша композиция существует, вы находите для неё название, и вдруг она приобретает совершенно новый смысл. То же самое я сделал с Cryptomeria – это просто латинское название дерева, cryptomeria japonica, которое мне показалось очень красивым. Пока у произведения нет названия или только рабочее название, оно продолжает развиваться. Название, на мой взгляд, приостанавливает его.
Сначала вы основали прогрессивную рок-группу, а затем решили стать сольным исполнителем. Какую роль в вашем подходе сыграло сопутствующее развитие программного обеспечения?
Прогрессивная группа называлась Brightness Falls. Однажды ушёл барабанщик, потом басист. Нас осталось трое. Потом настала моя очередь. Я жил довольно далеко, что всегда создавало проблему для репетиций. Возможно, я также стал немного эгоистом. У меня много идей, но нелегко найти кого-то, кто может или хочет играть в такт 7/8. Поэтому я начал искать программное обеспечение, которое позволило бы мне самому исполнять свою музыку вживую. Я попробовал несколько секвенсоров, например, Cubase, но это в основном воспроизводящая машина, которая воспроизводит то, что вы запрограммировали заранее. Вы не можете использовать его как настоящий инструмент. Тогда я открыл для себя Ableton Live. И это работает. Это настоящий музыкальный инструмент, который также позволяет записывать. С тех пор как я использую Ableton Live, я могу разрабатывать все свои идеи в одиночку на сцене, не только гитару, но и многое другое. Это то, о чём я всегда мечтал, играя соло.
Почему вы так долго ждали, чтобы опубликовать свою музыку? Неужели ваша профессия так требовательна?
Это потому, что до сих пор у меня не было ничего хорошего для публикации, хотя идеи у меня уже были. Например, у меня дома есть четырёхчастное произведение под названием Sutherland, которому уже двадцать лет. Оно написано во время моего пребывания в Шотландии. Сначала 20 минут, потом 15, потом снова 20; сейчас я работаю над написанием и записью коды. Возможно, это будет мой следующий диск, очень прогрессивный, в традициях Майка Олдфилда и King Crimson. Так что идеи были уже давно, просто до сих пор у меня не было средств для их реализации. Просто потому, что я люблю играть вживую. Мне всегда это нравилось. Но я знаю, что такая музыка не приносит денег. Кроме того, я разработчик программного обеспечения для Интернета.
Вы сами спродюсировали свой первый альбом Hidden Simmetry. Теперь вы вернулись с альбомом Journeys to Impossible Places. Хотели ли вы когда-нибудь работать со звукозаписывающей компанией?
Я никогда не задавал себе этот вопрос. Я привык всё делать сам. Для Journeys to Impossible Places я сделал дизайн, обложку. Это фотография коры мёртвого дерева. Все, что я сделал, это подчеркнул два моих любимых цвета, красный и синий, с помощью Photoshop, программы, в которой я очень хорошо разбираюсь. Я также нарисовал CD-R, и всё это было напечатано в профессиональной типографии, с которой у меня давние отношения. Я получил хорошую цену. Я не был заинтересован в том, чтобы выпустить компакт-диск тиражом 500 экземпляров, из которых 450 остались бы у меня на руках. Я предпочитаю делать это таким образом, что позволяет мне быстрее окупить свои затраты. Всё, что мне нужно сделать, это продать десять.
Правда? Сколько, чёрт возьми, вы потратили?
150 евро. Потому что я всё сделал сам. Килиан из Syngate Records обратился ко мне, но у меня есть потребность в независимости, потребность всё контролировать. Я боюсь разочароваться, если кто-то другой вмешается. Эта склонность к перфекционизму может мешать, потому что, если ты всегда ждёшь, когда всё будет идеально, в итоге ты вообще ничего не делаешь.
Вы также продвигаете себя в Интернете. Например, некоторые из ваших треков доступны на вашем аккаунте Bandcamp. Вы получаете много отзывов?
Нет, совсем нет. Иногда я замечаю, что люди слушают, но почти никто не скачивает, не говоря уже о том, чтобы заплатить за это. Я намерен добавить альбом для скачивания, но я изменю некоторые настройки. Я не хочу делать его доступным бесплатно. У людей нет причин платить за скачивание, если у них уже есть доступ к бесплатному потоку. Но можно предложить только отрывки для потокового вещания. Я слышал, что для активации этой опции нужно загрузить на Bandcamp два компакт-диска. Я не совсем уверен. Я ещё не делал этого, но попробую. Я также могу удалить некоторые треки или установить минимальную цену, например, 3 евро.
Вы необычный гитарист. Вы разработали свою собственную технику?
Я много практикуюсь. Но я никогда не тренируюсь. Мне это надоедает. Я имею в виду «тренироваться» в смысле «играть гаммы» или «репетировать» пьесу, которую я не хотел бы играть. Моя техника проистекает просто из моего тридцатилетнего опыта. Но не всё исходит от гитары. На сцене звук проходит через всевозможные модули эффектов, которые позволяют мне его синтезировать. У меня также есть ноутбук с программой Ableton и маленькая MIDI-клавиатура, которых мне более чем достаточно.
Что такое Journeys to Impossible Places?
Это двойной альбом, полностью состоящий из концертных треков. Это очень личный итог моего 2013 года. На самом деле, это не второй, а третий мой альбом. Первый назывался The Inside World. Это было двенадцать лет назад, о нём никто не знает. Так получилось, что в 2013 году я гастролировал больше и во многих городах, чем за всё это время.
Влияет ли тот факт, что вы играете только вживую, на структуру ваших композиций?
Каждая песня меняется на каждом выступлении в зависимости от моего настроения и настроения публики; в зависимости от того, где я нахожусь и сколько у меня времени; в зависимости от того, в каком состоянии я нахожусь. Иногда плохое самочувствие может пойти на пользу музыке. Боязнь сцены поддерживает определённое напряжение и помогает сосредоточиться.
Но нравится ли вам такое состояние?
Если я чувствую себя слишком хорошо, у меня возникает ощущение, что моя музыка станет скучной. Сам процесс игры заставляет меня чувствовать, что я меняюсь, становлюсь кем-то другим. Пока я играю, всё приобретает другую интенсивность, так что я теряю представление об окружающем. И в конце концов, я преображаюсь. Если бы я чувствовал себя хорошо с самого начала, это преображение было бы бессмысленным. Я не настолько мазохист, чтобы упиваться своим дискомфортом. Я не думаю, что мне нужно быть в таком состоянии, просто я такой. То же самое с велоспортом. Я катаюсь на горном велосипеде в горах. Когда видишь вершину снизу, думаешь, что это будет невозможно. Но когда ты добираешься туда, всё, чего ты хочешь, – это идти вперёд. И когда наступает вечер, ты уже совсем другой человек, чем тот, кто поднимался на гору утром. В большинстве своих композиций я начинаю спокойно, затем происходит много событий, и, наконец, я прихожу к плавному завершению. То, что происходит в середине, не всегда запланировано. В Ableton Live у меня есть несколько элементов, которые я предварительно запрограммировал дома, несколько басовых, синтезаторных или перкуссионных треков, которые я могу усилить или нет. Продолжительность треков может варьироваться от 15 до 30 минут. Но всегда есть какая-то композиторская работа, которую я провожу дома. Я без колебаний начинаю с посредственной мелодии, потому что всегда есть место для улучшения. Чтобы избежать чистого листа, иногда приходится начинать с последней страницы. Таким образом, если я сталкиваюсь с трудностями, я начинаю с другого места. Только тогда я могу вернуться назад и свести концы с концами. В треке Landscape & Memory я почувствовал, что мне не хватает гитарного звука. Я добавил его через год после записи концерта, то есть две недели назад.
Мне также показалось, что я слышал звуки меллотрона.
Это не настоящий меллотрон, это VST-плагин под названием Redtron, который совершенно бесплатен и легален. Я использую только такие программы. На мой взгляд, инструмент – это не самое главное в музыке. Некоторые люди говорят, например, что PPG звучит лучше, чем Moog. Дома у меня есть настоящая клавиатура, на которой я время от времени играю. Если появляется мелодия, которая мне нравится, то я программирую её в программе. Большинство моих композиций начинаются с этой клавиатуры. Затем я ввожу другие инструменты. Аналоговые или цифровые, мне всё равно. У меня самого нет ни одного аналогового синтезатора. Я работаю только с плагинами. Но когда я ищу звук, я вожусь с ним, пока не получу результат, который мне нравится, независимо от источника. Я не решаю заранее написать трек для какого-то конкретного инструмента. Ни один из них, самим своим существованием, не гарантирует хорошую музыку.
Будете ли вы снова гастролировать в этом году?
Запланированы две даты, в том числе одна в Дрездене. Я никогда не играл за границей, но я бы с удовольствием приехал во Францию. Вы бы не хотели организовать «домашний концерт»? Я бы с удовольствием совершил мини-тур по салонам Франции. Это интересная концепция, особенно когда у тебя нет большого количества оборудования, которое нужно возить с собой.
Sylvain Mazars
11 апреля 2014 года