Осенний тур нашей старой знакомой команды Space по России был коротким, но оказался запоминающимся. Однако он носил, скорее, характер «пристрелки»: французские электронщики подбирали программу, которой планировали поразить Москву. Еще тогда мы договорились с мсье Джеффом Паррентом (Jeff Parent), главным помощником капитана Маруани, о беседе. Однако из-за работы над новым альбомом «С Земли на Марс» интервью состоялось лишь накануне весенних гастролей – но ожидания стоили того.
Джефф, по завершении очередного тура Space по России нам очень хотелось спросить: какой город из посещенных вами в ноябре оставил в Вашей памяти особое впечатление? Ведь география тура на этот раз пролегала в стороне от привычных маршрутов – столица Урала, столица Башкирии, и культурная столица России, Санкт-Петербург. А как же Москва? Неужели ваша команда так и не простила ей сорванного концерта в марте 2009 года?
Ну что вы! У меня осталось очень хорошее впечатление от тура. Всегда очень приятно посещать новые места. Но, по правде говоря, у нас не было времени на то, чтобы тщательно осматривать каждый город, куда мы приезжали, потому сразу же после концерта, зачастую тем же вечером, надо было уже ехать в другое место. Расстояния у вас большие, а времени мало. Так что я не могу вам точно сказать, какой из городов мне понравился больше. Но зато мне очень запомнилась поездка на поезде из Уфы в Екатеринбург. Мы как дети резвились в вагоне и время от времени прилипали к окнам, чтобы полюбоваться пейзажами.
Вы наносили свои музыкальные визиты в нашу страну, еще, когда она называлась Советским Союзом. В чем изменилась наша публика с той далекой поры? А восприятие музыки – с годами Вам стало легче, или, наоборот, тяжелее находить контакт с залом?
Я не принимал участия в первом туре группы в 1983 году. Мой первый тур в составе Space был в 1991 году, но я с уверенностью могу сказать, что сейчас намного легче найти контакт с публикой, поностальгировать. И все равно нам приходится сталкиваться с проблемами: к примеру, когда Дидье просит зрителей подойти поближе к сцене. Но это, конечно, не сравнится с тем, что было в 1983 году, когда по бокам от каждого ряда стояли милиционеры. Тогда, даже просто встать с места было нельзя, а о том, чтобы подойти ближе к музыкантам, не могло быть и речи!
Так сложилось, что мелодии Space сильнее всего легли на душу именно жителям бывшего СССР. Как господину Маруани, и Вам – его главному помощнику, удалось подобрать свои лирическо-космические ключи к очень не простым сердцам россиян?
Это секрет Дидье. Он мастер по подборке и нахождению мелодий. Стоит тебе сыграть какой-нибудь аккорд, а у него уже новая песня готова. Просто невероятно! И обычно мы, остальные участники группы, не мешаем ему в этом деле – только иногда что-нибудь можем посоветовать по поводу каких-нибудь отдельных партий или ритма.
А какой из ваших туров по СНГ запомнился больше всего?
Мне много чего запомнилось с тех времен. К тому времени, когда я впервые вышел на сцену в 1991 году, я уже был наслышан о том, что вашим людям очень полюбилась группа Space, поэтому мне было очень приятно теперь самому встретиться с ними. Публика настолько добра и приветлива! Все были счастливы. По личным причинам мне очень запомнился концерт в Киеве в октябре 2001 года. Мы тогда выступали там вместе с симфоническим оркестром. И я никогда не забуду нашу совместную работу с хором Красной Армии. Мы как-то открыли дверь в репетиционный зал, а там стоят ребята и исполняют партию из «Первой Космической Оперы». Какая от них шла энергетика!
И тут же вопрос о залах: наши площадки принято ругать. Как, по-вашему: они чем-то отличаются от тех же в Европе, и насколько они отличаются между собой? Олимпийский, Большой Государственный Кремлевский Зал, площадки в Санкт-Петербурге, или на Украине – где Вам лично было комфортнее выступать?
Концертные залы везде почти одинаковые, разница незначительна. Но лично мне не очень нравятся «площадки-катки» – там очень специфичный звук. Однако самое худшее, с чем приходится сталкиваться во время концерта – это проблемы с оборудованием. Во время прошлого тура у нас сломались два синтезатора, но нашим техникам чудесным образом удалось починить один из них (второй же был в качестве запасного).
Ваш приход в коллектив Space в качестве аранжировщика совпал с выходом одного из самых знаковых его альбомов, «Космическая Опера», в котором невесомая электронная лиричность стала не главной, уступив место почти бетховенской глубине и глобальности. Этот альбом и сейчас стоит особняком среди всего материала, когда-либо записанного Space. Вы, наверное, хорошо помните то время. Насколько идеи Дидье тогда нуждались в профессиональном аранжировании? Иначе говоря, для Вас тогда совпали время и место, и Вы стали одним из родителей этого музыкального шедевра?
Прошу прощения, но это неправда. «Космическая опера» как раз была первым, над чем я работал уже в команде «Дидье Маруани и Space». Но все-таки это полностью детище Дидье. Я только немного поработал со звуком. Дидье всегда точно знал, чего он хотел. Мы несколько месяцев безвылазно сидели в его студии, занимаясь монтажом и аранжировкой. Было очень интересно, но в то же время нелегко, потому что мне нужно было угадывать и находить звуки, которые хотел Дидье. Но в то же время сам Дидье не отдыхал. У него прекрасно получалось удерживать в голове все возможные аранжировки, и при этом не сбиваться с пути.
За годы Вашего с Дидье общего дела вы, наверное, уже научились слышать музыкальные мысли друг друга? В большинстве известных музыкальных коллективов это происходит без лишних слов, но все же бывают ли между вами творческие споры? Ведь, как-никак, полное название вашего коллектива «Дидье Маруани и группа Space» подразумевает командность?
У нас нет какой-то особой системы в работе. Я живу на юге Франции, Дидье – в Париже. Но мы постоянно обмениваемся идеями. Композиция может начаться с какого-то звука, особой темы или ритма. У Дидье есть определенные синтезаторы, к которым он привык. Он может слету взять и сочинить какую-нибудь песню на пианино или на каком-нибудь другом из своих инструментов, отослать получившееся мне по Интернету, а я ему уже со своими штрихами отсылаю песню обратно. Получается своеобразный «пинг-понг».
Ваш новый альбом назван «С Земли на Марс». Логично, что Space продолжает тему космоса. А что для Вас космическая музыка, Джефф? Насколько этот стиль самостоятелен и близок лично Вашему музыкальному вкусу?
Конечно, очень близок! Зачастую во время написания песен композитор думает о чем-нибудь или о ком-нибудь. Если закрыть глаза и подумать о космосе, то в голову тоже приходят какие-то мысли. Сейчас объясню: как они бы пришли, если бы вы подумали о своем отце, дальней поездке, женщине, трагедии. А синтезаторы очень хорошо передают «космический» настрой.
Будучи свидетелем ноябрьского выступления Space в Петербурге, я наблюдал за вашей работой на сцене. Вы играли, словно бы в дуэте, подхватывая партии друг у друга. И как много в этом импровизации, или концерт – процесс, скорее, запрограммированный? Я переведу этот же вопрос в плоскость аранжирования музыки – насколько звучание той или иной композиции зависело от Вашего внутреннего настроя, или даже настроения?
Как Вам известно, на сцене мы используем много всего: лазеры, видео, фейерверки, различные световые инсталляции и всевозможные звуковые эффекты. И в связи с этим мы сильно ограничены по времени и возможности на импровизацию. Но иногда можно отвлечься, и тогда действительно выходит нечто интересное.
Работа, над какой мелодией была самой трудоемкой и наиболее интересной?
Мне понравилось работать над песней «Back to the Future. Она входит в новый альбом, который вот-вот выйдет. Основная задача заключалась в создании гипнотической иллюзии при быстром темпе самой мелодии. И как только нам показалось, что песня уже полностью готова, Дидье, как это часто бывает, нашел «ту самую» правильную ноту, которая, придав мелодии желаемое звучание, обозначила красивую завершенность. Кстати говоря, это единственная композиция группы Space, на протяжении которой звучит только один аккорд!
Ваша группа часто играет в тандеме с каким-либо симфоническим оркестром. Наверное, бывает сложно сделать звучание электронных, классических, или даже народных инструментов, таких, как дудук, сопровождавший ваш концерт в Ереване, единым?
Мы всегда заранее подготавливаем две версии: с учетом и без учета сопровождения симфонического оркестра. Поэтому участие какого-нибудь инструмента в концерте – не проблема. Что же касается гостей, таких как, например, Дживан Гаспарян (он играл на дудуке на концерте в Армении), то мы всегда им рады. Дживан – очень талантливый музыкант, он всегда умеет правильно подступиться и слиться с композицией в единое целое. Такой человек никогда не подведет.
Надо признать, что Space одним из первых соединил музыку и свет в цельное действо. Уверен, что при проектировании шоу Вам приходится заниматься и световым решением композиций. Не расскажете, как происходит это «прикуривание одного от другого?»
У Дидье уже есть особая группа светоинженеров, которая очень точно понимает, чего он хочет сказать той или иной мелодией. Я – всего лишь участник группы Space, поэтому мне не приходится заниматься подобными вопросами.
В отличие от концертирующего Вашего главного единомышленника и конкурента, маэстро Жарра, вы с Дидье включаете в свои концерты приличную лепту сольного вокала. Не берусь судить, насколько это оправдано, меня интересует другое: насколько для Вас отличается исполнение чисто инструментальных партий от музыкального сопровождения пения той же Ду-Ду?
Нам нравится смешивать музыку и вокал. Дидье же не только за синтезаторами стоять умеет. Иногда во время написания композиций он решает, что это вот будет просто мелодией, а это станет песней. Иногда сама музыка подсказывает, стоит ли добавлять вокальную партию. Не забывайте, что Дидье начинал свою карьеру именно с написания песен. И я рад возможности поработать на сцене с такой прекрасной певицей, как Ду-Ду.
Джефф, а насколько группа Space находится в контакте с людьми, что делают для нас всех космос ближе – в первую очередь астрономами, астронавтами, или писателями-фантастами? Лично Вы являетесь поклонником таких талантов пера, как Артур Кларк, или Рэй Бредбери? Вот Жарр, к примеру, собрался дать концерт на Луне, Маруани надеется отправить свой новый диск на Марс, а у Вас никогда не было фантазий подобного рода? Как, на Ваш взгляд, обстоит дело с внеземным разумом?
Даже если я не могу поверить в то, что мы – одни во Вселенной, я не могу ничего доказать. Парадокс, правда? Может, я не буду оригинальным, но самое главное моя «фантазия» – это Свобода и Счастье. И, знаете, мне кажется, что инопланетные гости не очень будут удивлены тем, что они увидят на нашей планете.
В последнее время много говорится о начале колонизации человеком Ближнего Космоса. Как думаете, какая мелодия Space могла бы стать ее гимном?
Ого, ну и вопрос! Let me know the Wonder, думаю, могла бы стать неплохим гимном.
Какие еще группы, играющие сегодня, кроме уже названного Жана-Мишеля, близки вам по духу, и есть ли таковые в России?
В первую очередь «мелодия, мелодия, мелодия», как сказал бы Дидье. «Волшебное сочетание» мелодии и синтетического звука – это музыка Space. Нам не нравится музыка, которая состоит только из плоских «би-ди-би-ди» или «тыц-тыц». Каждый может создать на синтезаторе какую-нибудь музыкальную линию, добавить парочку шумовых эффектов и посчитать себя гением. Но неужели он считает, что кроме него до этого больше никто не додумается? У Дидье есть замечательный друг Олег Гуртовой (основатель российской группы Вега), в композициях которого прослеживается очень интересная музыкальная концепция. Также к музыке Space близки творения молодого украинского пианиста Евгения Хмары. Впервые мы встретились с Евгением, когда ему было всего 6 лет, Дидье тогда пообещал мальчику помочь в его музыкальных начинаниях, был почти его личным наставником, и в итоге из парнишки вышел блестящий музыкант!
Для Вас наверняка не новость, что многие почитатели вашей группы являются одновременно и поклонниками, ну снова повторюсь – Жарра. У ваших команд не было идеи сделать что-то совместное? Например, Клаус Шульце исполнял музыку Вангелиса.
Если Вы только что в одном из предыдущих вопросов сами сказали, что Space и Жан-Мишель Жарр конкуренты, то, как может идти речь о каком-то совместном проекте?
Жизнь меняется, у каждого участника Спейс своя история вхождения в группу, и свои независимые композиторские проекты. Не будем вспоминать Вашего предшественника, Романелли, но я уверен, что и Вы можете поведать свой личный рассказ на сей счет, ведь так? Музыка Джеффа Паррента – какая она?
Из стилей я предпочитаю трип-хоп, а вообще мне нравятся Queen, Питер Гэбриел (Peter Gabriel).
А каковы Ваши увлечения, помимо музыки? Верно, что-нибудь связанное с программированием?
Да, Вы правы. Я работаю в компании Nomad Factory (компания, занимающаяся производством программного обеспечения), проверяю их программы «на прочность». Очень приятно, когда в таких компаниях прислушиваются к твоему мнению. Я являюсь одним из разработчиков Logic Pro (профессиональный программный звуковой редактор и миди-секвенсор компании Apple Inc.). Плюс ко всему я работаю над программой для iPad, которая специально предназначена для концертов Space.
Если не секрет, как вы планируете отметить полувековой юбилей полета Юрия Гагарина? Нечто особенное припасено?
Да, весной у нас будут концерты в Израиле и Сибири, а потом мы приедем в Москву с двумя концертами в Звездном Городке (11 апреля) и Кремлевском Дворце (13 апреля). Можете ли Вы себе представить такое событие без Дидье Маруани и Space?
Как на Ваш взгляд, Джефф, представьте, Вы на орбите! Какая музыка все же наиболее желанна для орбитальных будней астронавта Паррента?
Конечно же, классическая музыка! Классика очень разнообразна, сама музыка очень мощна и богата. Но если мне бы сейчас в такой момент дали послушать классику, мне бы тут же захотелось включить компьютер и начать что-то создавать и сочинять. Так что, пожалуй, лучше лететь в тишине.
9 апреля 2011 года, Игорь Киселев.