Итак, наконец-то пришло время для нашего вечернего гостя, человека продавшего по всему миру более сорока миллионов экземпляров своих альбомов. Мастер наложений, он пишет настолько необычную музыку, что её невозможно скопировать. Я скажу только два слова: Tubular Bells, и вы уже знаете, о ком идёт речь. Да, конечно, это никто иной, как Майк Олдфилд.
Почти через двадцать лет после оглушительного успеха самой оригинальной музыкальной работы того времени – альбома Tubular Bells, Майк написал продолжение – Tubular Bells II, а недавно закончил последнюю часть трилогии. Источником вдохновения послужил его новый дом в Ибице. Клубный дэнс-саунд, спиритуализм и загадочность альбома неразрывно связаны с этим островом. Итак, поприветствуем Майка Олдфилда! Прежде чем начать разговор, я хочу передать вам огромную благодарность от Ричарда Эллинсона и его жены Линды. Недавно, как раз, когда, состоялась премьера Tubular Bells III Линда была на восьмом месяце беременности. Мы пришли на концерт, но как только заиграли первые аккорды у Линды начались схватки, и через четыре часа она родила малыша Брюса Эллинсона. Так ваша музыка помогла появиться на свет ещё одной новой жизни.
Вот уж люди разное говорят. Истер Рензер сказала мне, что провела медовый месяц, слушая Tubular Bells, теперь кто-то родил (смеётся). Как это мило.
Ну, вы теперь – крестный отец акушерок. Ещё я должен поблагодарить вас, после концерта Линда родила, Ричард ушёл в отпуск, и теперь здесь я вместо него.
И всё это из-за моего концерта.
Давайте поговорим о концерте. В тот вечер была ужасная погода, это был первый осенний дождливый день, и к вечеру изморось превратилась в настоящий ливень. Должно быть это расстроило вас?
Ну, как говорится, «шоу маст гоу он». Днём раньше погода была прекрасной, мы отрепетировали весь концерт. Утром я увидел, как в небе собираются тучи, и подумал, что мы, наверное, упустили хороший день. После начала концерта стал накрапывать дождик, и мне показалось, он сейчас кончится. Но постепенно дождь становился всё сильнее и сильнее, и я заметил, что вокруг начали появляться лужи. Я посмотрел на несчастную публику и подумал про себя: «Мне жаль, что всё так получилось». Потом один из наших генераторов промок, и боковая система освещения отрубилась. К счастью, у нас было несколько дополнительных прожекторов на здании Адмиралтейства. И самое необычное – я не знаю, может быть именно в этом заключается вся чопорность англичан – все сидели с таким видом, как будто они наиприятнейшим образом проводят время. Некоторые даже сняли одежду и танцевали. Сначала я даже хотел не исполнять последнюю композицию, но публика оказалась настолько душевной, что я не смог не сыграть для неё.
Получается даже немного иронично: дождливая премьера Tubular Bells III, написанного на солнечной Ибице.
Полагаю, что да. Зато, песня Man in the Rain получилась очень даже уместной.
Говоря об Ибице, вы ходили по клубам, и это вас вдохновило? Я хочу сказать, я знаю вас уже много лет и думаю, что вы не из тех, кто любит слоняться по рэйв-вечеринкам.
Я очень многосторонний, я не хочу сказать, что у меня раздвоение личности, просто иногда я могу быть очень шаловливым и даже диким. Многие говорят обо мне как о человеке с несчастным детством, но на самом деле, первые пять или шесть лет моей жизни до начала неприятностей были просто замечательными. Шаловливость сохранилась во мне с детства, вот только её проявление зависит от компании, в которой я нахожусь, и от того, сколько я выпил. Я могу быть эдаким гулякой, но вскоре вновь ухожу в себя на несколько недель, а потом опять раскрываюсь.
Почему вы поехали на Ибицу, я думал, вы могли бы счастливо жить на каком-нибудь тихом греческом острове, как, например, Дейв Гилмор; или где-нибудь на Багамах?
Не знал, что есть остров Дейв Гилмор. Я просто искал участок земли, я хотел жить на побережье – я никогда раньше не жил у моря и хотел придумать, начертить и построить дом моей мечты. Однажды я листал воскресную газету и наткнулся на объявление «земля на Ибице» – кто-то пытался продать дом. Так у меня появилась земля. Это был сорока пятиградусный уклон, поэтому пришлось построить специальную дорогу, выкопать несколько тонн земли, вывезти камни и валуны. Несколько огромных камней мы, всё же, оставили там. Позже, я осознал, что мой дом находится в европейской столице попсовой и танцевальной музыки. Там я научился танцевать, раньше я был, ну, знаете, из тех, у кого на дискотеках никогда нет партнёрши. Я познакомился с индейцем по имени Ацтек, вообще, там очень много необычных людей, и он научил меня танцевать Капира – это бразильский народный танец.
Я хочу поставить песню из нового альбома, это будет Man in the Rain, о которой мы только что говорили. Мне кажется, что, услышав её, подумают, что знают её давно.
[Играет Man in the Rain]
Майк Олдфилд всё ещё с нами на Радио 2, это была песня Man in the Rain, что-то вроде Moonlight Shadow 2.
Да, я написал её как продолжение Moonlight Shadow. У меня всегда есть небольшой запас идей, с которыми я не знаю, что делать. Я знаю, это хорошие композиции, но то я не могу найти исполнителя, то не могу решить, в каком ключе должна звучать песня. Так было и с Man in the Rain, я долго пытался что-то сделать, но у меня не очень получалось. Тогда я задумался, что же сделало Moonlight Shadow такой популярной, я долго анализировал и пришёл к выводу, песня так понравилась людям из-за ударных и ритм-секции. Так, одни копируют других, а я решил скопировать самого себя. Я взял ритм из Moonlight Shadow, вставил его в Макинтош и сделал кое-какие доработки – так получилась новая песня. Слова были у меня давно, и я быстро нашёл исполнительницу – Кару из команды Polar Star.
Милая композиция, но, все-таки, странно, что вы повторяете себя. Для вас были тяжёлые времена, связанные с успехом Tubular Bells, удача же не просто сидит на плечах.
Я был очень застенчивым, многого боялся. Я не мог жить в городе, не любил неоновые огни, мне по душе были солнце или свет свечи. Центром внимания был. Ох, мне просто хотелось убежать от всего этого куда-нибудь, спрятаться в маленьком домике где-нибудь в Уэльсе.
И тогда вы написали Hergest Ridge.
Да, правильно.
Вы ведь занимались разными тренингами, практикумами в группах, чтобы преодолеть свои страхи. После них вы стали совсем другим, настолько другим, что голым позировали для музыкальных газет, не так ли? И вы купили вертолёт.
Нет, я только учился летать на вертолёте, но никогда его не покупал. У меня самолёт.
Но, ведь, вы покупаете вещи, повинуясь сиюминутному импульсу, верно? Вы из тех парней, которые увидят что-нибудь и думают: «почему у меня этого до сих пор нет?» Однажды вы увидели классный Porsche (Майк Олдфилд смеётся) и импульсивно купили его, расскажите.
Я не знаю, откуда вы знаете об этом, наверное, из газет. В «Капитоле» был один тип – Ди Джей Никки как его там, не помню фамилии, однажды он рассказал мне про Porsche, про то, с каким свистом работает его турбо двигатель, показал машину. Я прокатился, и, должен сказать, что согласился с ним, это была великолепная машина. Это был мой первый Porsche, с тех пор я держал Porsche десять лет.
Вы, ведь, сейчас разговариваете с этим человеком.
Да?! Никки… Никки Хорнпайп?
Вы вышли из студии, увидели машину и сказали: «я хочу это!», и на следующий же день выписали мне чек.
Шутите?
Нет. Должен сказать, было очень приятно. Помню, после того как вы прокатились на ней, вы сказали, что теперь у вас есть символ престижа.
Когда я написал Tubular Bells, мне было 19 лет, а ведь каждый девятнадцатилетний мечтает о спортивной машине. У меня было несколько Ferrari, Mazerati, потом, в начале восьмидесятых дела пошли наперекосяк, я продал все машины и остался только с маленькой Lancia. Затем появилась Moonlight Shadow, мои дела снова пошли в гору, и тогда я купил свой первый Porsche. Здорово иметь символ престижа. Сейчас я езжу на любимом старом «Мерседесе».
Да, должен сказать, вы здорово смотрелись за рулём Porsche, и я очень дорожил вашим чеком.
У вас, случайно, нет ещё машин, чтобы продать?
К сожалению, нет. Вот ещё одна композиция с альбома, это трек Secrets.
[Играет Secrets]
Майк Олдфилд с нами на Радио 2, это была композиция Secrets. В Интернете я прочитал, что в вашу честь назвали планету.
Вообще-то, это астероид.
Пардон, а разве есть разница?
Я пока ещё не заслужил планету, обычно начинаешь с астероида.
Он называется 5656-Олдфилд.
Верно. Думаю, он не больше трёх метров в диаметре.
О, а я думал, он огромен (оба смеются).
Ну, может, чуть больше. Кто-то из Штатов открыл три астероида. Он увлекался музыкой, поэтому первый из них получил Мик Джаггер, второй – я, а третий, по-моему, Дэвид Боуи.
Вы когда-нибудь видели его в телескоп?
Я думаю, понадобится телескоп размером с дом.
Ещё я прочитал, что Tubular Bells до сих пор считается самым успешным альбомом на Virgin.
Я не знаю, правда ли это. Это инструментальный альбом, и, возможно, он самый удачный из инструментальных. Такие люди, как, например, Фил Коллинз тоже продают умопомрачительное количество копий своих альбомов.
Говоря о Virgin, в своё время вы были близкими друзьями с Ричардом Бренсоном, он был для вас как второй отец, а сейчас вы не общаетесь.
Работая над первым альбомом, я очень нуждался в деньгах. У меня не было ни копейки, я жил в маленькой квартирке на Тоттенхем, и я даже воровал картофелины из овощного ларька, чтобы приготовить ужин! После я поселился в славном загородном особняке в Оксфордшире. Здесь было много музыкантов, очень симпатичных девушек, я чувствовал себя как в раю. Я благодарен Ричарду за это. Он дал мне возможность писать музыку, он был моей поддержкой. Он относился ко мне по-отечески, и я очень признателен ему за это.
Однако всё изменилось.
Его интерес стал постепенно уменьшаться. Я не люблю людей, которые бросают дело незаконченным. Я хотел уйти из Virgin, но он не отпускал меня. Контракт налагал на меня обязательства – эта бумажка, на которой я однажды небрежно нацарапал своё имя, теперь сковывала меня. Она создавала сильное напряжение между нами, я понял, что должен бороться. Мы долго не разговаривали, не смотря на миллионы писем от адвокатов, суда так и не было; и мы сами пришли к кое-каким соглашениям. Затем я не видел его несколько лет. Однажды я осознал, что стоит мне открыть газету, как я сразу же вижу фотографию Ричарда. Он был в прессе, на телевидении, в общем, везде! Я подумал, что мне бы было интересно вновь с ним увидеться. Я позвонил ему, мы встретились, выпили шампанского. В тот вечер я понял, что мне приятно с ним общаться, я знаю, он немного странный, он может быть стервозным, а иногда и просто глупым, но все же в нем есть что-то особенное.
Мне всегда казалось, что важнейшей частью для вас является музыка, с бизнесом у вас не так хорошо, вы предпочитаете сочинять и не занимаетесь коммерческой стороной.
Ещё одной причиной ссоры с Ричардом послужил то, что в самом начале он был моим менеджером. Нельзя быть одновременно и руководителем звукозаписывающей компании, и менеджером – это две противоположности. Одной из сторон нашего соглашения было то, что я должен был стать сам себе менеджером. Я сам занимался раскруткой, рекламой, открыл банковские счета. Я сделал очень много, можно сказать, я на своей шкуре испытал, что такое музыкальный бизнес.
Нам надо торопиться, потому что время поджимает. Вы всегда говорили, что не очень довольны первым альбомом из-за небольших его изъянов. Довольны ли вы результатами последней работы?
Конечно, сейчас я больше ушёл в танцевальную музыку. Tubular Bells III технически совершенен, я провёл очень много времени за компьютером, чтобы добиться этого. Звук получился отличный, хотя было немного утомительно смотреть на монитор много часов подряд. Следующий альбом я хочу записать только с помощью гитар, только живые гитары, ни каких больше компьютеров. Я уже начал работать, получается весьма занятно, просто сидишь и играешь.
Желаю удачи. Когда я видел вас в прошлый раз – это было шесть или семь недель назад, ещё до премьеры – вы сказали мне, что волнуетесь о том, что скажут критики. Сейчас, наверное, вы засыпаны кучей статей.
В газете «Таймс» был написан лучший из всех которые я когда-либо читал отзыв о Tubular Bells III. Статья была напечатана на следующий день после премьеры. Сейчас она висит на магнитике на холодильнике, скоро я сделаю для неё рамку и повешу на стену, я не думаю, что когда-нибудь про мою музыку напишут лучше, чем в этой заметке. Спасибо тому, кто её написал, он, должно быть, сильно промок в тот вечер. Конечно, были и холодные отзывы.
Мы замечательно провели время, ещё раз передаю вам благодарность от Ричарда Эллинсона за малыша Брюса. Спасибо, что пришли, приятно было снова вас увидеть, удачи с новыми проектами.
Спасибо.
Перевод Романа Давыдова
Интервью на «Радио 2» Би Би Си
Среда, 9 сентября 1998 года
Шоу Ричарда Эллинсона. Ведущий – Никки Хорн.