После многочисленных интервью с лучшими амбиент-артистами со всего мира, настал момент для беседы с нашим первым гостем из Испании. Макс Корбачо не нуждается в представлении аудитории Journeys to the Infinite. Его музыка звучит на нашем шоу с конца 90-х годов, когда был выпущен дебютный альбом Vestiges. Звуковая концепция Макса охватывает первобытные и футуристические темы, уходящие корнями в территории, впервые исследованные Стивом Роачем, Майклом Стернсом и Робертом Ричем. Хотя его стиль имеет много общего с работами этих американских пионеров, он органично перерос в более индивидуальный, интегрируя влияния и развиваясь в сторону более масштабной абстракции.
Но лучше послушать, как сам артист рассказывает о своём музыкальном пути. Это первое аудиоинтервью Макса на английском языке. Мы оба, Макс и я, являемся носителями романских языков (испанский, румынский), и мы осознаем, что наше произношение и свободное владение английским языком ограничены. Чтобы избежать каких-либо неточностей, я вставил в конец этой статьи стенограмму нашей беседы.
Добро пожаловать на шоу, Макс!
Привет, Мариус, я рад быть здесь и отвечать на ваши вопросы.
Вы сочиняете амбиент-электронные альбомы уже более двух десятилетий, и это стало вашей постоянной работой в течение последних 10 лет. Оглядываясь назад, как вы видите свою карьеру сейчас по сравнению с вашими первоначальными намерениями, когда начинался ваш музыкальный путь?
На самом деле, моя музыкальная карьера началась гораздо раньше, чем я начал заниматься этим музыкальным жанром. Она началась, когда я был подростком, 14 или 15 лет, в качестве гитариста в рок-группе. Какое-то время это было моим видением музыкальной карьеры. Различные изменения в моей жизни заставили мой интерес постепенно переориентироваться на электронные инструменты, и я заинтересовался электронным жанром. На самом деле моим первым стремлением при переходе в электронный жанр было создание нового звучания. Создание звука из ничего, не существовавшего ранее, было тем, что глубоко привлекало меня, возможностью исследовать неизведанные до тех пор звуковые миры. Такую возможность я открыл для себя в синтезаторах, сэмплерах и другом оборудовании. Ещё одним шагом вперёд стало открытие секвенсоров. Я купил компьютер Atari 1040 ST и раннюю версию программного секвенсора Cubase. Для меня это было открытием, это было как будто полная группа или оркестр, играющий на нескольких инструментах, в комфорте моей домашней студии. Эта первая страсть к исследованию звука стала моей первой целью. Со временем эта идея заполнила все те периоды, когда моя работа оставляла меня свободным. Так продолжалось много лет, в течение которых я создавал свои первые альбомы. Сегодня у меня есть возможность посвятить этому полный рабочий день, и, помимо моей страсти, это стало моей работой.
Помните ли вы свои первые звуковые впечатления? Приобщались ли вы к музыке в детстве?
Да, конечно, музыка является важной частью почти всех семей здесь, в Испании, в моей тоже, но всегда на очень базовом уровне и сведена к более коммерческой стороне музыки. Вы знаете, фламенко, диско и т.д. Всё то, что можно было услышать по радио и телевидению. В начале 80-х годов я был подростком, и именно в это время мы с друзьями случайно начали слушать радиостанции, передающие совершенно другую музыку, не похожую на ту, которую вы обычно слушаете. Я помню, как впервые услышал The Wall группы Pink Floyd или Tubular Bells Майка Олдфилда, это были моменты глубокого откровения, которые глубоко меня затронули. Это было нечто совсем иное, чем популярная испанская музыка, которую обычно слушали, или музыка диско. Это было очень глубоко и мощно. Было потрясением слушать песни, которые длились полчаса, а то и больше, полные различных фрагментов, атмосферы, гармоний, которые звучали для меня совершенно по-новому, что было кардинальным изменением того, что я слышал раньше.
Как и когда начался ваш интерес к электронной музыке?
Я начал слушать электронную музыку в середине 90-х годов. Это было время, когда, также по чистой случайности, я слушал радиопередачи здесь, в Испании, посвящённые зарождающейся музыке New Age. Вначале здесь, в Испании, часто транслировали таких людей, как Richard Burmer, Enya, Karl Jenkins, Kitaro. Действительно, в отличие от многих представителей моего поколения, я пришёл в электронную музыку через New Age. Примерно в это время, во время ужина в доме друзей, я обнаружил диск с красивой фотографией американского Юго-Запада на обложке. Мой друг сказал мне, что это была очень мягкая музыка, почти без мелодичности и разнообразия. Думаю, ему этот диск не очень понравился. Заинтригованный, я решил включить его в CD-плеер. Мгновенно я узнал в этой музыке то, что давно искал. Это был альбом Desert Solitaire Стива Роуча, Кевина Брахени и Майкла Стернса. Я был очарован им. С этого момента и начался мой настоящий интерес к электронной музыке.
Каких композиторов и исполнителей вам нравится слушать, из всех жанров?
Мои вкусы – это в основном рок-музыка 70-х годов, много классической музыки, амбиент Стива Роуча, Видна Обмана, Роберта Рича и Майкла Стернса. В рок-музыке я всю жизнь являюсь поклонником великих прог-рок групп 70-х годов: Мои любимые Genesis, Yes, Pink Floyd, Supertramp, Emerson Lake & Palmer и т.д. Когда я слушаю музыку на своей стереосистеме, я почти всегда слушаю этих исполнителей. Также много Hard Rock 70-х годов и немного Heavy Metal 80-х. В классической музыке мне нравится всё, от старинной музыки, особенно Бах, который является моим любимым композитором, до французских органистов 19 века и первой половины 20 века, таких как Widor, Louis Vierne и Messiaen. В основном это та музыка, которую я обычно слушаю, когда не нахожусь в студии.
Стилистически ваша музыка очень сильно связана с Калифорнийской школой электронной музыки. Какие аспекты этой американской музыкальной традиции повлияли на вас больше всего?
Да, это определённо тот жанр, с которым я чувствую связь. Здесь, в Европе, есть много амбиентных течений, но я не чувствую связи с ними. Что меня с самого начала привлекало в калифорнийской школе электронной музыки и чего я не могу найти в европейской – это глубина, связь с тайнами бытия, разума, природы, мистическая сторона, трансцендентность, также связь с восточными философскими традициями, а по существу – загадочность. Я должен чувствовать эту таинственность в музыке. Как при прослушивании, так и при создании музыки. Для меня это двигатель, который движет всем. Именно это привлекло меня в этом музыкальном жанре, и именно это я пытаюсь передать в своих работах.
Ваши первые альбомы, особенно Vestiges и Moontribe, имеют tribal-ambient подход, похожий на стиль Стива Роуча. Постепенно вы перестали использовать первобытные ритмы в пользу глубоких амбиентных экзерсисов и дронов. Есть ли какие-то причины для отказа от трайбл-элементов?
Да, после Moontribe я начал посвящать себя почти исключительно созданию атмосферных саундскейпов. Это было постепенное развитие, которое произошло естественным образом, без какого-либо предварительного обдумывания с моей стороны. Правда в том, что в какой-то момент я почувствовал, что больше всего меня привлекает создание этих пространных атмосферных океанов звука, и я не могу сказать почему. На самом деле для этого нет причин, просто постепенно мой интерес сосредоточился на бесконечной глубине этих композиций, без видимой формы, только звук, длинные аккорды, почти без видимой синхронности, как звуковые потоки, медленно эволюционирующие в бесконечность.
В этом году вы завершили трилогию «Ноктюрны». Это ваша первая и единственная трилогия. Расскажите нам о теме и концепции этих альбомов.
Всю свою жизнь я был любителем больших природных пространств и посвятил себя тому, чтобы сбегать в них при любой возможности. Здесь, в Испании, к счастью, есть много мест, где можно почувствовать тайну природы, побыть в одиночестве и быть покорённым её красотой и великолепием. Во многих из этих мест я побывал ночью. Я давно являюсь фотографом-любителем и начал делать ночные фотографии некоторых из этих мест. Результат вдохновил меня на создание альбома на основе этих фотографий. Поскольку у меня их было несколько, и я обнаружил тонкую связь с некоторыми композициями, которые я в то время создавал, возникла идея создать альбом-трилогию на их основе. На самом деле вся моя музыка вдохновлена этими местами и тем, что они передают, мощной и глубокой связью, которую мы имеем с ними и с нашей матерью-землёй. Некоторые из треков, составляющих трилогию, уже были созданы несколько лет назад, но эта связь уже существовала, и они идеально подошли друг другу.
Вы начали переиздавать некоторые свои альбомы. Вносили ли вы какие-либо изменения в эти новые издания?
Обычно я не вношу никаких изменений в аудиозаписи, если меня устраивает оригинал. Так было, например, с Ars Lucis. Оригинальные файлы имеют звук, который мне нравится и сегодня, и я знаю, что его всегда можно подправить и воспользоваться этим, чтобы продать ремастер, что является коммерческой стратегией, которая очень хорошо работает, но я не считал нужным делать это. Как я уже сказал, меня устраивает оригинальная версия, и именно её можно услышать на переиздании. В будущих переизданиях я буду оценивать, есть ли необходимость в ремастеринге звука, и это будет основанием для того, чтобы сделать это или нет.
За исключением Бруно Санфилиппо, с которым вы записали альбомы Indalo и Bioma, кажется, что вы предпочитаете работать в одиночку, а не сотрудничать? Есть ли у вас в планах новые совместные работы?
Это трудно объяснить. Я часто получаю много предложений о сотрудничестве и ценю каждое из них. Но правда в том, что у меня есть потребность выпустить всю музыку, которая у меня в голове, то, что занимает меня всё время. В прошлом я сотрудничал, и это опыт, который мне нравится, но я чувствую, что теперь я обязан творить в одиночку, чтобы продолжать демонстрировать всё, что ещё находится там и ждёт своего часа. Каждый день я люблю приходить в студию и продолжать создавать и извлекать столько звуков и столько музыки, которая будет ждать своего часа, чтобы появиться на свет. Существует также вопрос о моем подходе к выпуску альбомов. Я независимый артист, и мне самому приходится брать на себя множество задач при издании своей музыки. Это занимает у меня много времени, но это то, что я принимаю, и это цена, которую я плачу за свою независимость и отсутствие зависимости от кого-либо. В общем, на данный момент я предпочитаю продолжать своё сольное творчество, но это не значит, что оно окончательное, в какой-то момент я, наверняка, начну сотрудничать с другими артистами после этого этапа.
Большинство обложек ваших альбомов созданы самостоятельно. Как вы используете свои навыки в графическом дизайне и фотографии и каков процесс создания и выбора иллюстраций для нового релиза?
С детства мне нравилось рисовать и фотографировать. Я начал фотографировать в очень раннем возрасте, и когда я начал свою музыкальную карьеру, было естественно включить некоторые из моих фотографий на обложки моих альбомов. Начиная с первого из них, Vestiges 1998 года, скалистая формация, которую можно увидеть, принадлежит одной из моих фотографий. Затем, с появлением персональных компьютеров, я занялся обработкой изображений и фотографий, чем всегда увлекался. Результатом этих занятий стали обложки некоторых моих альбомов. В последнее время мне также помогали со стороны, например, мой хороший друг Майкл Плетц, и вместе с ним мы выбрали несколько изображений его творчества и других художников. Обычно этот процесс начинается, когда всё остальное, запись, сведение и мастеринг, уже завершены. Это та часть, которая мне очень нравится, союз изображения и музыки – это нечто волшебное, и я стараюсь уделять этому этапу максимум внимания и самоотдачи.
Мы не можем говорить об электронной музыке без технологий. Вы, кажется, преданы аппаратным синтезаторам. Вас не устраивают современные виртуальные инструменты?
Да, виртуальные инструменты сегодня невероятны, их много, и они всех возможных типов. Это захватывает. Однако с самого начала я привык к аппаратным инструментам, и взаимодействие с ними, такое тонкое, тактильное, непосредственное, трудно заменить в виртуальном мире. Кроме того, мне нравится звучание аппаратных инструментов. Конечно, они не могут конкурировать по чистоте звука, например, с виртуальными. Есть кабели, которые могут выйти из строя, есть фоновый шум и т.д. Но я все равно предпочитаю студийные аппаратные инструменты, звук очень глубокий, нюансы, то, что невозможно выразить словами, то шелковистое качество звука, которое я люблю, и ощущение, что эти инструменты – что-то живое. В прошлом я пытался работать с виртуальными инструментами, но не добился глубокого взаимодействия с ними. Я использую компьютер, но всегда на финальной стадии создания альбома и на последней стадии производства, в мастеринге. Обычно мои треки попадают на компьютер уже в окончательном виде, поскольку я свожу всю композицию в секвенсоре и аппаратных синтезаторах через микшерный пульт. Позже в звуковом секвенсоре на компьютере я делаю несколько штрихов к трекам, иногда совсем немного, и создаю окончательную структуру альбома, добавляя различные уже записанные песни.
Я знаю, что вы уже много лет интересуетесь йогой и медитацией. Как эта духовная практика влияет на вашу музыку?
С тех пор как я начал создавать музыку, я понял, что, когда я нахожусь в момент творчества, в студии, что-то происходит на очень глубоком уровне в моём разуме, в моём теле. Это поток с настоящим, ощущение глубокого благополучия и ментальной сосредоточенности. Эти переживания заставили меня заинтересоваться этими древними практиками, поскольку существует очевидная связь. В то же время я искал ответы на проблемы, хаос и общую деградацию, которые мы можем наблюдать в обществах по всему миру. Это привело меня к пониманию восточных практик мышления, и прежде всего к идее о том, что для того, чтобы изменить мир, мы должны сначала изменить себя. Эти практики помогают нам сделать это и, прежде всего, сохранить более спокойное восприятие происходящих событий, которые разворачиваются вокруг нас. При любой возможности я использую их, чтобы вернуться к этому ритму жизни в настоящий момент. Я стараюсь хотя бы раз в день побыть некоторое время наедине с собой, в тишине, прислушиваясь к этому жизненному потоку в настоящий момент. Этот опыт тесно связан с музыкальным творчеством, да и вообще с любым видом художественного творчества.
Можете ли вы рассказать о своих планах на ближайшее будущее?
Я готовлю вторую часть своего альбома Lost Links, но в двойном формате, с диском с новыми редкими, неизданными и утерянными треками, а также со вторым диском, содержащим треки из первого альбома, который никогда не имел физического релиза. Только несколько компакт-дисков были выпущены лейблом Relaxed Machinery в очень ограниченном количестве. На альбоме с новыми треками есть композиции, которые многие подписчики просили меня восстановить, и это одна из причин выпуска этого релиза. Кроме того, я параллельно работаю над двумя новыми альбомами, один уже закончен и ожидает следующих этапов мастеринга и графического дизайна, а другой медленно развивается в студии. В то же время я работаю над новыми треками в состоянии непрерывного творчества, которые послужат песнями для будущих новых альбомов.
Ваша музыка всегда хорошо принималась на шоу Journeys to the Infinite. Спасибо Вам за это интервью!
Спасибо тебе, Мариус, за то, что включил меня в свои интервью и за постоянную поддержку исполнителей нашего музыкального жанра. Приветствую всех, спасибо!
Marius-Christian Burcea
12 мая 2021 года