Стив Бранд первоначально записывался и выпускал альбомы в экспериментальном жанре под именем Augur, выпустив более 20 релизов ограниченным тиражом на независимых лейблах. В 2003 году Стив начал творить в жанре амбиент под своим собственным именем. Он выпустил более 40 самостоятельно выпущенных дисков, а также ряд сольных и совместных релизов на лейблах AtmoWorks, Hypnos, Relaxed Machinery, txt и Databloem.
Когда и почему музыка стала важной частью вашей жизни?
С тех пор, как я себя помню, музыка была в моей жизни, Майкл. В доме всегда звучала какая-то музыка. В детстве у меня были игрушечные пианино, барабаны, банджо, гитары и так далее. У меня был собственный проигрыватель пластинок, и мне рассказывали, что я засиживался до поздней ночи, слушая пластинки – я сводил этим свою семью с ума. Будучи подростком, я играл в гаражных группах со своими друзьями, исполняя рок-мелодии. Позже, в аспирантуре, музыка снова всплыла как страсть, на этот раз в качестве фона для моих выставок живописи и скульптуры; это было начало 80-х, время больших экспериментов и инноваций для меня лично и для искусства в целом, но многие технологии для того, что я слышал в своей голове, были недоступны, или, по крайней мере, не были коммерчески доступны или очень дороги, особенно для студента колледжа. Поэтому я делал магнитофонные лупы из кассет, тщательно разбирая кассеты и склеивая их снова. Я записывал звуки на лестничных клетках на дешёвые магнитофоны, а затем использовал магнитофонную деку Teac моего соседа по комнате для наложения слоёв. Даже когда я играл в группах и исполнял чужую музыку, я чувствовал себя обязанным экспериментировать и пытаться воссоздать идеи и звуки, которые я слышал в своей голове (что иногда не очень нравилось моим товарищам по группе), используя смычки для игры на струнах, засовывая металл между струнами, детюнинг, странные настройки, я пробовал всё это. Музыка для меня всегда была естественным проявлением самовыражения, творчества и эмоций, а также бегством от повседневности, обыденности, омертвляющей рутины. Музыка была и остаётся для меня ключом или дверью в другие времена, в другие сферы бытия.
На каких инструментах вы обучались и что предпочитаете сочинять?
Я начал играть на очень дешёвой гитаре, которую мне купил дядя (он очень любил кантри и вестерн), ещё в раннем подростковом возрасте. Это было действительно начало. Я любил эту штуку, но быстро понял, что у неё есть ограничения. Вскоре у меня была акустическая 6-струнная, 12-струнная, пара электрогитар, большой усилитель Fender Super Six и так далее. Со временем я отошёл от гитары, продал почти всё, и в течение примерно 10-15 лет у меня вообще не было никаких инструментов. Тем не менее, инструменты смогли вернуться в мою жизнь; моя мама покупала мне флейты, окарины, пенни-свистки и так далее, когда уезжала в командировки (одна флейта была сделана Майклом Алленом Грэмом из Coyote Oldman, но я заметил это только через 15 лет). В это время, помимо визуальной работы, я также работал в сфере экспериментальной музыки под именем Augur, и мои инструменты обычно были найденными, или изобретёнными, или созданными для меня друзьями и с друзьями друзей. Моими инструментами были в большей или меньшей степени моё воображение и изобретательность. Затем, примерно 6-7 лет назад, в моей жизни произошли серьёзные изменения, которые заставили меня переориентироваться и переосмыслить свою жизнь и своё творчество. Флейты, которые появлялись в моей жизни, стали основным источником интереса. Я начал собирать их, и это стало своего рода принуждением – я должен был иметь их. Сейчас у меня, наверное, более 30 различных видов, относящихся к разным культурам и временным периодам. Моя жена говорит, что этот период интереса и роста для меня был больше похож на воспоминания, чем на обучение. Мой подход к сочинению музыки (да и ко всему остальному), в первую очередь, интуитивный. Всё начинается с ощущения, интуиции или предчувствия. Чувство развивается. Идеи и вдохновение синхронно начинают собираться со всех сторон вокруг этого чувства – стихи, истории, названия, инструментарий. Вскоре возникает своего рода критическая масса, и это становится достаточным импульсом для создания альбома. Я начинаю с эскиза песни: иногда это буквальный набросок, записанный в блокноте, иногда я просто фиксирую основные элементы песни/альбома в импровизационных сессиях, примерно так же, как скульптор высекает большие куски из каменной глыбы, или художник делает грубый набросок перед написанием картины. Я могу сделать это для нескольких песен, иногда для целого альбома. Идеи обычно приходят ко мне группами или пачками, комплектами чувств и идей. Они становятся вдохновением для всего, и, если в процессе работы что-то идёт не так, я возвращаю всё обратно к тем первым вдохновениям или эмоциональным компасам. Затем я начинаю дополнять, перенаправлять, строить на основе этих эскизов. Иногда я оказываюсь совсем в другом месте. В других случаях конечная вещь не сильно отличается от эскиза. Я не боюсь нажать «delete» или выбросить целые части, зайти слишком далеко, переработать, потому что я знаю, что ничего не потеряно и может быть использовано в другое время. Кроме того, я обычно работаю над несколькими проектами одновременно – они могут иметь совершенно разные отправные точки, но при этом взаимосвязаны, пересекаются и имеют общие открытия и наработки.
Вы когда-нибудь проходили формальное обучение музыке? Насколько важна для музыканта формальная подготовка в отличие от «игры на слух»?
В раннем возрасте у меня было несколько уроков игры на гитаре с учителем, который мне очень нравился, но требования времени, средств и, вероятно, юношеская невнимательность отвлекли меня от этих занятий. В это время я научился читать ноты, но никогда не чувствовал себя обязанным заниматься этим. Для меня более формальные или структурированные методы подхода к музыке были ограничивающими, сковывающими и, честно говоря, просто не имели для меня смысла. Чтобы было понятно, я вовсе не отвергаю формальное обучение, просто для меня оно не имело смысла.
Расскажите мне о некоторых из ваших первых композиций и о том, что вдохновило вас на их написание.
Некоторые из моих первых произведений, которые я считал своего рода отправной точкой, начинались с двухдорожечного рекордера, электрогитары, Ebow, педали реверберации и наушников. Было что-то в этих, казалось бы, более бесформенных и беспорядочных звуках, что меня привлекало. Казалось, они выражают или затрагивают что-то более вечное для меня или во мне. Чтение Карла Юнга и Карлоса Кастанеда в 80-х годах действительно вдохновило меня на эти исследования. (Некоторые из ранних магнитофонных лупов можно увидеть в начале моего альбома Wrapped in Leaves). Поворотным моментом несколько лет спустя стал один из моих альбомов в качестве Augur – в частности, альбом под названием Xibalba. Этот альбом создал критическую массу, и я понял, что хочу создавать более музыкальные звуки, более эмоциональные композиции, такие, которые не вписываются в сферу экспериментальной музыки, которая обычно имеет тенденцию быть более цельной и более абстрактной. Xibalba была моей первой амбиент-работой, и она вобрала в себя мой интерес к истории, искусству, археологии, музыковедению, психологии, народному искусству, народной музыке, первобытному искусству и так далее. В начале 90-х годов я начал использовать нелинейную компьютерную программу для монтажа фильмов Avid, которая поставлялась в комплекте с ProTools. Я сразу же увлёкся этим нелинейным, неразрушающим способом редактирования и работы с музыкой и кино. Мой подход, моё мировоззрение является/являлось нелинейным, поэтому было логично, что мой метод работы должен быть нелинейным. Программное обеспечение также объединило в один пакет многие аналоговые отдельные инструменты: эквалайзер, компрессию и так далее, и мне это нравится. Мой Mac – это мой офис, моя студия, мой магазин, моё окно в сообщество и мир.
Что вас впервые привлекло в амбиент-музыке, в отличие от всех других стилей музыки, которые вы могли бы выбрать как музыкант?
Я уже упоминал об аспирантуре… В это время я был погружен во все формы искусства, современные, исторические, фриндж, мейнстрим. Я учился в школе с музыкантами, которые экспериментировали с новыми формами музыки, с новыми видами музыкальных устройств, с кинематографистами, которые использовали плёнками видеомагнитофонов, намотанных на микрофонные стойки, со скульпторами, использующими свет и пространство… всё это повлияло на мои представления о том, что возможно. Я всегда собирал все виды музыки, но это было время большого ускорения для меня. Я купил Music for Airports Ино и другие его совместные работы с Фриппом, Баддом, Хасселем и другими. В это время я познакомился с серией Nonesuch, которая охватывала архаичную музыку Египта, Греции, григорианские песнопения, гамелан, болгарскую фолк-музыку, музыку Ближнего Востока и так далее. Записи Смитсоновского института также оказали на меня влияние… записи коренных народов Южной и Центральной Америки, Африки и так далее. Всё это было связано и имело для меня смысл. Я видел естественные мосты и взаимосвязи во всех этих формах музыки. В конце концов, я захотел объединить их все в выражения, которые стали моей собственной странной интерпретацией этих вещей. Амбиент позволил и облегчил мне это слияние.
Были ли музыканты, которых вы слышали в начале своей карьеры, и которые вдохновили вас на создание собственного уникального видения того, чем в итоге станет ваша музыка?
Я уже упоминал о своих самых первых влиятельных музыкантах, но в то время у меня не было ни идеи, ни намерения создавать амбиент-музыку, для меня это был скорее идейный трамплин. По своей природе я многопрофильный артист, но раньше музыка не была в центре внимания так, как сейчас. В конце концов, нашлось несколько исполнителей, которые заставили меня задуматься о том, что я хочу делать с музыкой, сосредоточиться на том, что было личным и присущим мне как человеку, музыканту, творцу. Один из моих преподавателей в аспирантуре начал мой путь. Его звали Бен Махмуд. Он научил меня, что, когда работа исходит из очень личного, страстного места, всё остальное становится на свои места. Эта идея навсегда осталась в моей памяти. Позже музыка Stefano Musso/Alio Die, Robert Rich, Lustmord, Jeph Jerman, Zoviet France, Rapoon, vidnaObmana, Steve Roach и других помогла мне глубже проникнуть в мои представления о том, что возможно. В частности, работы Alio Die, Dirk Serries и Roach, потому что они объединяли акустические элементы, народную и древнюю музыку, музыку аборигенов и электронные элементы таким образом, что я отождествлял их с собой. Я помню, как подумал: «Подождите, вот оно, это то, что я хочу создать, но у меня есть другие идеи, другие вещи, которые я хотел бы услышать и которые они не создают». Несмотря на это, это было в начале 90-х, и прошло ещё десятилетие, прежде чем всё сложилось так, что я отказался от псевдонима Augur и начал записывать амбиент под своим именем. Мне, наконец, надоело быть коллекционером и фанатом, и я захотел быть больше исполнителем! Я чувствовал, что сила и мощь моих идей наконец-то заслуживает этого шага и внимания. До того, как я услышал этих исполнителей, я чувствовал, что большинство электронной амбиент-музыки, которую я слышал, была слишком мягкой, недостаточно весомой, недостаточно обоснованной, по крайней мере, не на мой слух или вкус.
Каждый музыкант, выпускающий альбомы для публики, должен был в какой-то момент научиться записывать и продвигать свою музыку. Расскажите о том первом альбоме, который вы решили выпустить, с точки зрения музыки, которую вы выбрали для записи, как вы её записывали, и как вы выпустили музыку, когда она была завершена.
В конце концов, я дошёл до того момента, когда просто поддержка чужих проектов перестала приносить мне удовлетворение (хотя я всё ещё очень большой поклонник и люблю поддерживать работу других). Я покупал музыку у нескольких дистрибьюторов в большом количестве. У меня сложились отношения с этими людьми и даже с некоторыми артистами. Из своей преподавательской деятельности я знал, как важна структура поддержки, как важно обращаться к людям, которые уже делают то, к чему вы стремитесь, и учиться у них. Я переписывался со Стефано, Джефом Джерманом, Джарбо из Swans, Филлипом Клингером/PBK и другими. Некоторые побуждали меня выпускать музыку, которую я создавал на своём домашнем 4-дорожечном магнитофоне. Мои первые релизы были выпущены самостоятельно на Manifold Records, Anomalous, Soleilmoon и других. В конце концов, это переросло в релизы «оплата за копии» на нескольких лейблах, таких как Alluvial и XZF, что было очень большим шагом для меня – получить признание моей работы подобным образом, добиться, что другие вкладывают деньги в мою работу, было очень важно. Моими первыми релизами в экспериментальной музыке были кассеты, собранные вручную, ручной работы. Мне нравился этот процесс, и я получил очень хороший отклик. Они были записаны на 4-дорожечную плёнку и дублировались дома на моем стерео. Когда я перешёл к амбиент-музыке, моим первым настоящим альбомом стал Awakensong – мой первый альбом, полностью записанный на Mac. К тому времени ко мне стали обращаться люди с предложением выпустить музыку. Андреа Марутти из итальянского лейбла Afe связался со мной, и мои первые два амбиент-альбома были выпущены вместе с ним. Это был очень большой шаг, когда кто-то обратился ко мне, предложил взять на себя расходы и продвигать работу и то, что итальянский лейбл сделал это, очень много значило для меня в то время, потому что это дало мне ощущение, что большой мир заинтересован в музыке, которую я создаю. Эти релизы затем привели к релизам с AtmoWorks и Hypnos.
Чему вы учитесь как музыкант с каждым новым альбомом, который вы сочиняете и записываете?
Несколько вещей… Важность творческого цикла (артист – аудитория, аудитория – артист) и сила личных связей всегда усиливается. Технически я узнаю всё больше и больше о записи и мастеринге. Вот почему я люблю пересматривать старые работы и работать над несколькими проектами. Я могу применять новые знания каждый день. Я также всегда признаю силу следования своим импульсам и личным склонностям всё глубже и глубже, всё более личными способами. Некоторые любят говорить, что «нет ничего нового под солнцем». Я с этим не согласен. Если мы глубоко заглядываем в себя, в свои интересы, в свои источники вдохновения, мы можем соединить всё, что угодно, в новые, очень необычные и непохожие выражения, которые являются исключительно нашими собственными.
Очевидно, что амбиент-артисты получают эфир и публичную известность иначе, чем аналогичные поп-звезды. Насколько важны такие шоу, как Hearts of Space, Galactic Travels, Echoes, Stars End или множество прекрасных подкастов в сети, чтобы помочь вашей музыке достичь большей аудитории?
Я не могу говорить за других артистов, но для меня лично включение моей музыки в плейлисты этих людей было и остаётся огромным одобрением. Услышать, как Стивен Хилл впервые произносит моё имя, было невероятно сюрреалистично, особенно после десятилетия с лишним, в течение которых он называл имена многих других артистов, которых я очень уважал. В целом, я считаю, что радиошоу (потоковые и другие) и подкасты – это отличный способ объединиться с другими артистами-единомышленниками и метод донесения информации до слушателей.
Как вы относились к изменениям в способах записи и передачи музыки слушателям? Считаете ли вы, что в цифровую эпоху мы всё ещё движемся в правильном направлении для музыкантов и исполнителей?
Как я уже писал, мои первые релизы были кассетными, потом CDr, потом CD, и я без проблем принял загрузку. Моя основная работа – графический дизайнер, и, работая в этой области почти 30 лет, я хорошо знаю, как важно быть адаптируемым и знать тенденции. Я очень забочусь о своей музыке, и ещё больше забочусь о том, чтобы донести её до людей, которые хотят её услышать, самым лучшим и простым способом. Я по-прежнему очень дорожу компакт-дисками. Мне нравится держать их в руках, но рынок меняется, и отрицать это было бы, на мой взгляд, самосаботажем. Как правило, я никогда не становлюсь слишком идеологичным или догматичным в отношении чего бы то ни было. Для меня эти изменения сделали мои процессы как артиста звукозаписи более простыми, более прозрачными, более подконтрольными, поэтому, естественно, я их принял. Моя звукозаписывающая аппаратура сильно эволюционировала за эти годы. Я начинал с эффектов на стойке, цифровой студии или дешёвого микшера и диктофона Phillips CDr, микрофона и кучи предметов. Со временем я просто устал от всех этих деталей, от всего этого оборудования, к тому же наш дом был построен в 1948 году, поэтому он ОЧЕНЬ маленький. Когда я перешёл к записи на базе DAW/компьютера, это стало ответом на моё отвращение к коробкам и шнурам, а также на мою потребность в дальнейшем упрощении. Сегодня у меня есть iMac, USB-микшер Allen Heath, несколько хороших микрофонов, контроллер/клавиатура, DAW, несколько флейт, погремушек, шейкеров, колокольчиков, бутылок из тыквы и так далее. Да, я действительно считаю, что мы открываем очень перспективные направления. Я думаю, что новые возможности всё ещё находятся в процессе формирования, но я думаю, что те разработки, которые происходят сейчас, прокладывают путь к очень интересным вещам. Не так давно единственной возможностью для артиста записываться было иметь или арендовать студию. Затем, если он преодолевал это препятствие, он должен был обратиться к лейблу или получить от него предложение. Затем, если лейбл соглашался, если работа производилась, она могла быть радикально изменена, артист мог практически не иметь права голоса над деталями (искусство, производство и так далее), и он мог получить или не получить деньги. Теперь поле для деятельности стало более ровным, чем когда-либо. Художник может полностью контролировать своё творение от начала и до конца. Создание произведений искусства и музыки доступно гораздо большему числу художников – создание искусства значительно демократизировалось. Мне нравится эта идея – создание искусства не должно быть ограничено избранными, только теми, у кого есть нужные связи или достаточно денег. Да, их больше, и аудитории есть из чего выбирать, но, с моей точки зрения, это цена, которую стоит заплатить.
Ваш последний альбом называется The Great Hoop и был выпущен в июне 2013 года. Что вы можете сказать о названии и как оно описывает музыку, которую слушатель найдёт на этом релизе?
Название вдохновлено этим отрывком из книги Black Elk Speaks: «Тогда я стоял на самой высокой горе из всех, и вокруг меня был всё кольцо мира. И когда я стоял там, я видел больше, чем могу рассказать, и понимал больше, чем видел; ибо я видел священным образом формы всех вещей в духе и формы всех форм, поскольку они должны жить вместе как одно существо. И я увидел, что священный обруч моего народа был одним из многих обручей, составлявших один круг, широкий, как дневной свет и как свет звёзд, а в центре росло одно могучее цветущее дерево, чтобы укрыть всех детей одной матери и одного отца. И я увидел, что это было свято». Музыка отчасти призвана воплотить это чувство благоговения и широты видения. Я немного изменил его слова, чтобы создать название.
Расскажите о вдохновении для создания The Great Hoop и о том, чего вы хотели достичь с помощью музыки, которую вы сочинили и записали для этого альбома.
В дополнение к вышесказанному, музыка была создана как выражение моего собственного благоговения перед землёй, природой и историей этой местности, а также моего уважения к традициям и истории разнообразных коренных американских культур этого региона. Это путешествие началось с моего предыдущего альбома Cahokia, и я почувствовал необходимость продолжить исследование некоторых из этих тем. В альбомах Cahokia и The Great Hoop я хотел тонко соединить звуки этого региона, ощущение холмов, постепенное изменение топографии от прерий, лесов, извилистых речных равнин до предгорий, его разрежённость, а также предположения, намёки на его различное прошлое, его призраки.
Как вы интегрируете полевые записи в свою музыку и как вы не даёте им перегружать композицию? Выходите ли вы на улицу и записываете звуки сами?
Я часто думаю о полевых записях как о подстилке или подложке, на которую наносятся другие элементы. Или я думаю о них как о другом инструменте. Полевые записи очень легко поглощают запись. Звуки, полевые записи, акустические звуки, электронные звуки, для меня должны быть переплетены, помещены в виртуальное пространство, занимать это пространство правдоподобными способами (способами, которые мы пережили сознательно или бессознательно). Для меня использование полевых записей кажется очень естественным, потому что мне нравится, когда музыка возникает из звуков окружающей среды, и даже сливается со звуками окружающей среды до такой степени, что бывает трудно определить, где заканчивается одно и начинается другое. Мне нравится такое слияние, и я постоянно слышу его в окружающем меня мире.
Согласно вашим записям, ваша музыка была вдохновлена индейцами равнин Северной Америки. Когда вы записываете музыку с подобным вдохновением, что вы надеетесь донести до слушателей об этих культурах через свои композиции?
Нет, я бы не сказал, что я пытаюсь донести до слушателей что-то о культурах коренных американцев этого региона, кроме моего собственного уважения к ним, а также уважения к окружающей среде и истории этого региона, что, как мне кажется, очень важно. Я был увлечён культурой коренных американцев с раннего возраста и остаюсь увлечённым. Я часто читаю журнал Archeology Magazine, и очевидно, что наше понимание некоторых из первых людей на этом континенте было/есть крайне недостаточным и меняется по мере того, как мы более или менее беспристрастно изучаем появляющиеся свидетельства с помощью новых методов и понимания. Поскольку существует очень мало письменной истории этих народов (что не очень субъективно), земля многое рассказывает нам о них, и, похоже, мы узнаём, что их история и история других народов более сложны и переплетаются, чем мы предполагали ранее. Все эти идеи легли в основу создания этой музыки.
Расскажите мне о том, что вы чувствовали, когда писали эти композиции, и как ваше посещение курганов Кахокия близ Ист-Сент-Луиса повлияло на то, как были написаны эти песни.
Если говорить прямо, то на мой альбом Cahokia больше повлияли курганы в Кахокии и культура строительства курганов миссисипского периода, а на The Great Hoop – разнообразный регион, известный как Великие равнины, и культуры коренных американцев, которые здесь жили (что включает в себя множество различных племён, культур, традиций и эпох). Я ездил в Кахокию с самого раннего детства. Для меня в этом месте есть что-то особенное, что я не могу выразить словами. В этой части США не так много очевидных древних мест, о которых мы знаем. У нас здесь есть древняя история, но она обычно не очевидна или интегрирована обратно в природу, поскольку большинство древних культур этой земли не сильно изменили землю и не оставили много постоянных памятников о которых мы знаем. Я люблю Кахокию за это, а также за то, что она, очевидно, была священной зоной – у нас здесь такого нет, не то что в Европе с каменными кольцами или соборами. На мой взгляд, англоязычная культура в США не так почитает окружающую среду, а по-другому. Я хотел передать ощущение священного пространства – внутреннего и внешнего.
Этот альбом был фактически начат ещё в 2010 году. Является ли это нормальным периодом времени для сочинения и записи новой музыки для вас?
Майкл, если честно, я не совсем понимаю, что такое нормальный промежуток времени для создания альбома, если говорить о моей собственной работе! Как я уже упоминал в этом интервью, я работаю над несколькими вещами одновременно, переходя от одной к другой по настроению или по мере того, как я обнаруживаю то, что хочу привнести в эти работы. Так что поток очень органичный и нелинейный. Сейчас у меня на потоке несколько альбомов, над которыми я работал 1-2-3 года и которые, возможно, не будут выпущены до 2014 или 2015 года. В течение этого времени, если я сочту нужным, я буду продолжать подстраивать, дорабатывать и применять то, чему научился за прошедшее время.
Как вы относитесь к The Great Hoop теперь, когда он вышел в свет? Довольны ли вы тем, что выпустили в мир?
Я очень горжусь этим. На начальных этапах всё сложилось очень быстро, и я знал на нескольких уровнях, чего я хочу достичь в плане ощущений от этого альбома, и он достиг этой цели. Во время нашего последнего визита в Cahokia Mounds мы с женой слушали оба этих альбома, и они были идеальным саундтреком для этого места – это вызвало у меня очень хорошее чувство.
Кто ещё работал над этим альбомом вместе с вами, помогая вам сделать его таким, каким вы хотели его видеть?
Шейн Моррис предоставил звуки койота из окрестностей своего дома в Арканзасе для трека Hoop of Earth. Пол Каспер/Фрор предоставил прекрасную секцию перкуссии и текстуры для Medicine Bag Ghosts. Я познакомился с Шейном несколько лет назад на Midwest Electromusic Festival, и я бы сказал, что мы нашли общий язык. В своей собственной музыке Шейн использует естественные и акустические звуки, а также звуки, генерируемые электричеством, и комбинирует их интересным образом. У Пола есть несколько собственных релизов, и когда я завершал работу над T.G.H., у меня появилось вдохновение попросить Пола помочь с одним треком. Я чувствовал, что это было сильно, но могло бы стать ещё сильнее, если бы Пол немного доработал его и придал ему особую изюминку. Я люблю сотрудничать с другими артистами. Я считаю, что сотрудничество – это способ для обоих артистов вырасти и выйти за рамки своего нынешнего уровня или понимания, если всё сделано правильно. Другие мои соавторы – это моя жена Джилл, Джон Кох-Нортруп и Джефф Смолл: я получаю от них много критических отзывов, которые помогают мне совершенствоваться и не упустить главное среди мелочей.
В этом последнем проекте или в других проектах, над которыми вы работали в прошлом, какие основные препятствия вам пришлось преодолеть, чтобы записать и выпустить свою музыку?
Честно говоря, я не могу сказать, что на данный момент у меня слишком много препятствий. В моей жизни много свободы, возможно, больше, чем когда-либо. Если и есть какое-то препятствие, то это бюджет. Я бы с удовольствием выпускал все свои работы в цифровом и физическом виде. В какой-то степени так и было до конца прошлого года, но с Hypnos у Relaxed Machinery изменилась аранжировка, и мне пришлось быть немного более гибким в своём видении. Думаю, сдержанность может быть ещё одним препятствием. У меня много проектов, которые готовы к выпуску или находятся на стадии близкой к завершению, но я просто не хочу обесценивать свою работу, заваливая рынок музыкой.
Насколько важно сообщество амбиент-музыки, выросшее в Интернете, для тех музыкантов, которые решили заниматься этой музыкой?
Сообщество было очень важно для меня. Интернет только начал расцветать, когда я начал создавать музыку под именем Augur, потому что меня рано научили тому, как важна сеть поддержки для творческого человека. Я писал письма другим артистам и поклонникам, отправлял кассеты и диски по почте – связь была, но она была медленной, и для установления этих связей часто приходилось немного покопаться. Я бы сказал, что в то время я чувствовал себя более изолированным. В этой части США не было семинаров по экспериментальной музыке или домашней записи, о которых я знал. Следовательно, мне пришлось многое узнавать самостоятельно и экспериментировать, чтобы найти свой голос и предпочтения, узнать о технике записи и так далее. Оглядываясь назад, я уверен, что изоляция была полезна для моего развития. Только когда я начал выпускать релизы с AtmoWorks и Hypnos, я действительно начал видеть силу сообщества через сообщество AtmoWorks и форум Hypnos. Возможно, я чувствовал большее родство с тем, как работает сообщество AtmoWorks, потому что оно кажется очень открытым и разнообразным по составу участников. Легко было понять, что это отличный ресурс для изучения звукозаписи, маркетинга музыки, знакомства с творчеством фотографов и художников, прослушивания музыки всех видов, чтения и написания рецензий, чтения поэзии и так далее. Очень, очень глубокий – жаль, что у меня не было доступа к подобным вещам 15 лет назад! Поэтому, когда в 2010 году Джон захотел создать сообщество для Relaxed Machinery, я был в восторге, потому что рассматривал его как перезагрузку сообщества AtmoWorks, которое только-только начало набирать обороты. Джон, Джефф, Джоэл Саттон и Грег с опущенными глазами, вместе с помощью других людей, превратили его в невероятное собрание творческих личностей всех типов, фанатов, энтузиастов, мыслителей и так далее. На самом деле, нет другого такого сайта, о котором я знаю, и он может похвастаться тем, что многие из тех, кто основал жанр амбиента, являются его членами, хотя я не думаю, что Ино когда-либо становился его членом! Я также хочу сказать, что виртуальное сообщество может быть очень мощным, но для меня оно никогда не заменит реальных встреч лицом к лицу с единомышленниками. Думаю, я могу рискнуть сказать, что для некоторых моих приятелей в мире амбиента это тоже было важно. В прошлом году (2012) я пригласил несколько человек, с которыми я познакомился из амбиент-сообщества, в Колорадо на неформальную встречу. (она была очень маленькой из-за ограниченных ресурсов, и я действительно просто хотел проверить, насколько интересны подобные вещи). Мы отлично провели время, и с тех пор многие спрашивали, когда это произойдёт снова. К этому меня подтолкнули многочисленные комментарии в электронных письмах, блогах и чатах о том, что мы должны провести «круглый стол rM» или «выходные rM». Мне понравилась эта идея, и я хотел перевести её из стадии «просто разговоров» в реальность. Меня также вдохновило кое-что, что я заметил на больших мероприятиях, таких как SoundQuest в 2010 году, где речь шла в основном о музыке Стива Роуча, а также Байрона Меткалфа, Марка Силига и Лорена Норелла. Но я также заметил, что это было своего рода собрание племён. Там были люди со всех концов США и из разных частей света – это было пересечение, открытие, портал умов, и было невероятно приятно находиться там. Люди собирались и заново знакомились со старыми друзьями, или встречались впервые, с людьми, которых они знали только по имени (или имени пользователя), или по репутации, или по их музыке, и было огромное чувство товарищества. Мне хотелось большего, поэтому я сделал первые шаги, чтобы создать его по-своему, в прошлом году в Колорадо. Я верю, что это будет развиваться.
Какова та сторона вас как музыканта, которую публика никогда не видит?
Хммм? Наверное, то, что я немного интроверт или отшельник. Я люблю бывать в кругу семьи и друзей, но мне больше нравится проводить часы в Treehouse (моей студии) или на заднем дворе, слушая, создавая или размышляя о музыке или метафизических предметах. Я проведу много времени, с моим котом поблизости, моя жена читает, сидя у окна, с бутылкой воды (или бокалом вина), мой микшер, микрофон и контроллер клавиатуры подключены, и я записываю, наслаиваю, импровизирую час за часом, или слушаю подкасты, или читаю книги на метафизические темы. Я действительно не могу насытиться ни тем, ни другим.
Если бы вы не стали музыкантом, на что бы пошла вся ваша творческая энергия?
Думаю, я действительно не отказывал себе в возможности творческого самовыражения на протяжении всей своей жизни. Я занимаюсь или занимался многим из того, что мне интересно. Я работаю дизайнером, и в дополнение к музыке я могу исследовать и использовать свои навыки в фотографии и искусстве. Думаю, если бы в какой-то момент моей жизни меня интересовала другая область, то это была бы археология или архитектура, хотя я довольно слабо разбираюсь в математике, так что в этих областях мне было бы сложно.
Есть ли ещё какие-нибудь мысли, которыми вы хотели бы поделиться с нашими читателями о вашей музыке в целом и о том, что она значила для вас на протяжении многих лет?
Я надеюсь, что моя музыка говорит за меня, если честно, и я уже писал о некоторых своих идеях в различных блогах на rM.ning, так что я думаю, не будет ли излишним писать об этом здесь, но я попробую. Проще говоря, музыка – это медицина. Некоторые музыканты, кажется, не хотят говорить об этом, и я не уверен, почему, потому что для меня это фундаментальный принцип музыки. Музыка – это больше, чем продукт, развлечение, воздух, вибрирующий на разных частотах и это всё часть того, почему я так увлечён музыкой. Я создаю и продвигаю свою музыку не только потому, что я люблю её и хочу поделиться ею (и финансировать будущие проекты), но и потому, что я чувствую, что музыка, сделанная с особым намерением и целью, необходима в этом мире в это время. То, что, как мне кажется, некоторые делают с амбиентной музыкой, напоминает то, как музыка создавалась и использовалась тысячи лет назад. Не просто как фон или для передачи определённой истории или послания, но для создания возможности для другого вида жизни, другого способа подхода к жизни, её проживания, для буквального изменения сознания и открытия новых миров восприятия, таким образом, о котором мы забыли и только сейчас вспоминаем. Музыка может воссоединить нас с нами, нашим окружением, друг другом, Землёй, нашим коллективным и индивидуальным прошлым, нашим потенциальным будущим, более широким сознанием, открывая наш разум для других способов видеть и переживать все эти вещи. Это очень важная задача в наше время больших перемен и возможностей, и я хочу, чтобы моя музыка была частью этого движения от старых парадигм к новым.
Спасибо за такой глубокий взгляд на вашу музыку, Стив. Я ценю, что вы нашли время, чтобы ответить на мои вопросы так вдумчиво. Я уверен, что тем, кому нравится ваша музыка, понравится эта возможность узнать вас как личность немного лучше.