Вангелис Папатанассиу – один из столь редких ныне эксцентриков от рок-музыки. Стив Лэйк (Steve Lake) встретился и побеседовал с этим музыкантом.
Истинных эксцентричных персонажей в современной рок-музыке можно по пальцам одной руки пересчитать. Syd Barret покинул сцену, и теперь остались только разве что Nico да Captain Beefheart. Джаз и свободные стили испытывают тот же недостаток ярких личностей, особенно после того, как Jamie Muir (перкуссионист из King Crimson) предпочел тихую жизнь в одном из буддистских монастырей. Пожалуй, только среди представителей так называемой «конкретной» музыки остались еще те, кто высоко держит знамя иконоборчества, целое поколение музыкантов, от Джона Кейджа (John Cage) до Дэвида Бэдфорда (David Bedford) и Мортона Фелдмэна (Morton Feldman).
Где-то между этими музыкальными направлениями во всей своей великолепной неопределенности и пребывает этот грек, которого зовут Эвангелос Одиссей Папатанассиу. Он не владеет нотной грамотой, однако абсолютно убежден, что в мире нет такого музыкального инструмента, на котором он не смог бы сыграть, причем сыграть должным образом. Если бы он не был известен, прежде всего, как клавишник, он, скорее всего, играл бы на барабанах и перкуссии. Три года своего участия в популярной греческой группе Aphrodite's Child (Дитя Афродиты) Вангелис описывает как «тяжелые» и «непорядочные». Его последнее выступление во Франции включало в себя весьма сильный хор, состоящий из тридцати молодых девушек, каждая из которых к тому же играет на каком-либо оркестровом перкуссионном инструменте, а также лазерное шоу. Однажды Папатанассиу сочинил симфоническую сюиту для Люксембургского оркестра, которая была записана нотными знаками квалифицированными музыкантами, пока сам автор музыки буквально пропевал партии каждого конкретного инструмента оркестра. Сейчас Вангелис перебрался в Лондон. Он подыскивает себе съемную квартиру, ведет переговоры с фирмой Atlantic Records и посмеивается над слухами о том, что он собирается присоединиться к группе Yes, в замену ушедшему Рику Уэйкману (Rick Wakeman).
С шумом пробирающийся сквозь двери своего офиса на Denmark Street, Вангелис являет своим внешним видом необычайное сочетание рок-звезды, греческого ресторатора и медведя гризли. Его выразительно-мощное лицо кажется постоянно скрытым за туманом теней, бороды и черных, как смоль локонов. Его рубашка расстегнута на груди, отчего создается впечатление, что его борода простирается до самого пупка. Его живот заметно выпирает поверх обтягивающих белоснежно-белых брюк. На его шее весит груда различных медальонов, крестов и перлов, словно на открытке, рекламирующей индийские народные ремесла. Под громыхание и звон этого богатства, Вангелис располагается за рабочим столом и хрипло провозглашает: «Так что, Вы хотите услышать историю моей жизни, так»? И так начинается его пространный монолог. «Мне было четыре года, когда я начал играть на пианино», – рассказывает Вангелис на «спотыкающемся», но грамотном английском языке. – «Никто не понуждал меня, это произошло совершенно естественно. Мои родители пытались дать мне наилучшее... как это по-английски... музыкальное образование, однако я совершенно не слушался учителей, и поэтому являюсь самоучкой. Как только я начал играть, я начал и сочинять сам, и на протяжении все жизни я не исполнял чьей-либо музыки, только свою».
В возрасте 15-ти лет Вангелис, будучи еще школьником, задумал создать собственную группу, но не для того (как он говорит), чтобы подражать каким-либо рок или джаз-группам, а просто для того, чтобы собрать вместе людей, разделяющих схожие идеи и получать удовольствие от музыки. Однако этим скромным задумкам было суждено перерасти в проект, приносящий реальные деньги, и в результате, после недолгого пребывания в художественном колледже и изучения основ кинорежиссуры, Вангелис стал лидером коммерчески-ориентированной поп-группы, которая перебралась в Париж в аккурат под грохот и дым Студенческого восстания лета 1968-го года. Оказавшись в столь мятежной атмосфере, Вангелис, по его собственным словам, «почувствовал, что просто обязан остаться здесь, хотя первоначально направлялся в Лондон». Папатанассиу столь глубоко тронули идеалы парижских студентов, что он записал «симфоническую поэму» (poeme symphonique), провозгласив, таким образом, свою солидарность с Революцией. Получившая название Fais Que Ton Reve Sait Plus Long Que La Nuit (Пусть твои мечты не умрут этой ночью) и выпущенная лейблом Reprise, эта работа закрепила за композитором «андеграундную» репутацию, столь явно контрастирующую с комфортной музыкой группы Aphrodite's Child.
Между тем, Aphrodite's Child, даже будучи чисто студийной группой, довольно быстро завоевала признание у европейских слушателей. «Каждая наша пластинка занимала первые места, – говорит Вангелис. – Но мне совсем не нравилась необходимость угождать вкусам всех и каждого. Это было похоже на пребывание в тюрьме». Результатом внутренних противоречий, довлевших над участниками группы, стал ее последний и более чем противоречивый альбом 666, вдохновленный «Откровением» от Иоанна. Альбом в течение года запрещали выпускать по цензурным соображениям, касающихся одного единственного трека – вокальной партии, исполненной Ирен Папас (Irene Papas). Вангелис вынужден был разъяснять тогда, что эта композиция «передает боль рождения и радость половых отношений одновременно». Производство и выпуск этого альбома обошлись в 90 тысяч долларов, он также весьма популярен в континентальной Европе, хотя вначале продавался он с трудом. «Вы не представляете себе, как тяжело продать что-то необычное и отличающееся от других во Франции. Французы вообще не склонны доверять своему собственному мнению и вкусу», – говорит Вангелис. – «Вот почему здесь поклоняются американским и британским группам и почти нет своих. А те, которые есть, вынуждены копировать музыку и стиль англичан и американцев».
После выхода в свет 666 и распада группы Вангелис обратился к написанию саундтреков для кино, которые, в свою очередь, затем воплотились в виде двух альбомов: L'Apocalypse Des Animaux и Earth. В музыкальном плане альбом Earth очень и очень интересен, однако общее впечатление несколько смазывается «многозначительными» и туманными текстами песен, написанными Ришель Дассен (сестра знаменитого Джо Дассена). Вот пример: «Мы стали диаспорой, неисчислимая нация незаконнорожденных, мы опускаем свои корни в пульсацию света, в глубину галактик нашего сознания». Возможно, именно эти тексты и привлекли к Вангелису внимание музыкантов группы Yes. Однако есть кое-что, что противоречит образу человека, который всей душой ненавидит шоу-бизнес во всех его проявлениях. На своих концертах Вангелис предстает перед аудиторией в жакете с блестками, окруженный поражающим воображение множеством синтезаторов и клавишных инструментов, дирижируя при этом хором привлекательных молодых девушек, стоящих в окружении медных ударных инструментов. Однако по этому поводу Вангелису есть чем возразить: «Я это делаю не ради зрелища, не ради того, чтобы зрители глазели на сексуальных девушек с красивыми ножками. Мне просто нужен слаженный хор из тридцати женских голосов. И почему бы им заодно не поиграть на перкуссии?» А как насчет такого разнообразия клавишных? «Множество инструментов позволяет мне сыграть все, что я слышу в своей голове. С этим оборудованием мне не нужен симфонический оркестр, потому что на синтезаторах я могу создать любой звук, который пожелаю».
Что ж, очевидно, что человек столь огромной и столь разнообразной творческой энергии просто не способен пребывать в узких рамках рок-н-рольной группы. Папатанассиу является лидером, а не последователем. Он планирует записать совместный альбом с вокалистом Yes Йоном Андерсоном (Jon Anderson), альбом, который, по его словам «будет плодом музыкального сотрудничества, с текстами песен Андерсона и моей музыкой. Я пока не знаю, в какую именно форму это выльется». В связи с этим я задаю ему свой последний, чисто гипотетический вопрос: считаете ли Вы музыку Yes достаточной для того, чтобы исполнять ее самому, став клавишником этой группы? На это Вангелис отвечает, тщательно продумывая каждое свое слово: «Для меня существуют лишь два типа музыки – честная музыка и лживая музыка. Однако у разных людей есть своя правда. Про музыку Yes я могу сказать, что это очень западноевропейская музыка, она очень английская по своей природе. Но я-то не таков. Я не хочу сказать, что я являюсь сугубо восточным человеком, однако Греция обладает огромнейшим духовным наследием, и существуют неоспоримые сходства между древней музыкой Греции и, к примеру, китайской музыкой. Думаю, мне было бы очень трудно играть в составе, какой бы то ни было группы. Сейчас я наслаждаюсь свободой и возможностью выбирать музыкантов, с которыми мне хочется исполнять какую-нибудь конкретную свою композицию. Мне не хотелось бы, чтобы моя музыка была ограниченна профессиональными особенностями какой-нибудь одной группы музыкантов».
Перевод: Андрей Гирный.