«Своей музыкой я создаю приглашение жить в этом пространстве».
Пространства для заполнения
Хотя Томас Кёнер утверждает, что в его творчестве нет повествования, его подход удивительно близок к писательскому. В его музыке есть свобода мысли, но есть и богатая вселенная содержания, которая отражает активное и любопытное воображение Кёнера. Томас создаёт большие и просторные звуковые структуры, а затем приглашает слушателя внутрь, чтобы заполнить их. Как писатель, он хочет оставить часть истории, недосказанной и открытой для интерпретации, но история есть, какой бы туманной и разрозненной она ни казалась. Известный как один из пионеров жанра дарк-амбиента, его первые релизы считаются основополагающими, а его аудио- и визуальные работы повлияли на целое поколение музыкантов.
Когда вы начали писать и продюсировать музыку и кто был вашим первым увлечением и оказал на вас влияние?
Я начал заниматься музыкой рано, в 3 или 4 года. В 8 лет я играл на скрипке в молодёжном оркестре, глядя на пятна от пота в области подмышек дирижёра. Он всегда носил обтягивающие белые поло из полиэстера. Я боялся сыграть не ту ноту и старался не сбиться с пути в этих мрачных партитурах. Второй скрипке больше нечего играть, кроме невероятно длинных нот и пауз. Дома наша кошка в панике убегала, как только я подходил к скрипичному футляру. Позже я учился в музыкальной консерватории, осваивал фортепиано, посещал занятия по композиции и многое другое. В то же время я учился в электронной студии и студии звукозаписи как техник, чтобы стать звукорежиссёром. Я так и не закончил обучение, потому что принял предложение о работе в качестве звукорежиссёра в студии, которая специализировалась на постпродакшне звука для кино и телевидения. Я также работал с видеомонтажным комплексом Avid, не забывайте, что это был 1992 год, и всё это было очень экзотическим и очень редким оборудованием. Я начал редактировать фильмы в свободное время, просто для развлечения, и узнал о различиях между монтажом на столе Steenbeck и новыми цифровыми системами. Конечно, я быстро понял, что звук имеет первостепенное значение, а также связь изображения и звука. Я бы назвал это своей первой страстью, поскольку внезапно понял, что музыка создаёт ментальное пространство, которое можно назвать многомерным, пространство, которое, конечно, богато звуком, но также богато цветом, воспоминаниями, формами и атмосферой.
Что лично вы считаете переломными моментами в своей творческой деятельности и / или карьере?
Было очень важно, что у меня была возможность понять взаимосвязь изображения и звука и поиграть с ней, когда я был так молод. Обучение монтажу движущихся изображений оказало гораздо большее влияние, чем все уроки композиции: построение сцен, создание незаметных переходов и так далее. Несмотря на то, что это был визуальный материал, он всегда вызывал во мне музыку.
С какими композиционными и продюсерскими проблемами вы сталкиваетесь в настоящее время?
Это работа с многоканальным звуком, где, как мне кажется, мы находимся только в начале пути. Я только что сделал многоканальную звуковую инсталляцию для огромной винтовой лестницы Музея науки CosmoCaixa в Барселоне.
С чего вы обычно начинаете работу над новым произведением?
С названия.
Насколько строго вы разделяете импровизацию и сочинительство?
Мне очень нравится импровизировать вместе с другими музыкантами. Таким образом, часто появляется музыка, которую никто из участников не смог бы написать самостоятельно, как по волшебству. Но когда я один, я предпочитаю сесть и сделать всё как следует с самого начала.
Как вы видите взаимосвязь между звуком, пространством и композицией?
В своей музыке я пытаюсь создать максимально открытое и широкое пространство, которое не замыкается само на себя; практически без опорных колонн или видимых рамок. Возникает ощущение пустоты, линий, которые были начерчены, но не завершены. Своей музыкой я приглашаю слушателя войти в это пространство, и в естественном потоке он постепенно заполняет его «собой» – отражениями памяти, которые появляются как искры, вылетающие по случайной траектории из личного архива жизненного опыта. Идеальная композиция неоднозначна.
Считаете ли вы важным, чтобы слушатели могли понять процессы и идеи, стоящие за произведением, исключительно на основе музыки? Если да, то как вы делаете их прозрачными?
Я считаю, что каждый человек вовлечён во множество процессов, слоёв внимания и скрытого сознания. Музыка всегда будет частью этого. Чистого познания не существует. Сложность этого довольно непредсказуема для композитора.
В какой степени, по вашему мнению, творческие решения определяются культурными различиями – и насколько, наоборот, восприятие звука зависит от культурных различий?
Вероятно, всё это обусловлено культурными традициями и образованием. Вся эта история с диссонансами и консонансами изучается и совершенно по-разному воспринимается в разных культурах. Конечно, нам говорят, что умение слушать – одна из первых вещей, которые мы делаем ещё до рождения. Но то, что происходит потом, очень открыто.
Чувство независимости
Отношения между музыкой и другими видами искусства – живописью, видеоартом и кино, что особенно важно, – становятся всё более важными. Как вы сами видите эти отношения и насколько, по вашему мнению, музыка связана с другими чувствами, кроме слуха?
Первую часть вопроса я уже прокомментировал, когда говорил о своих влияниях. Что касается второго вопроса, то я не считаю, что музыка связана с какими-либо другими чувствами, кроме слуха. По моему опыту, каждое чувство независимо. Часть моей работы заключается в попытке сохранить эту независимость. Музыка и визуальные образы не связаны, так же как не связаны музыка и обоняние. Если воспринимать их в один и тот же момент, то да. Индустрия жестоко пытается нас обуздать, устанавливая клише и вызывая реакцию.
Кажется, сегодня в музыке есть две фундаментальные тенденции. С одной стороны, наблюдается движение в сторону полной виртуализации, когда треки и альбомы выпускаются просто в виде цифровых файлов. А с другой – к ещё более тесному объединению музыки, иллюстраций, упаковки и физического представления. Где вы находитесь между этими полюсами?
Мне кажется, что этот тесный союз очень приятен.
Роль художника всегда подвержена изменениям. Каков ваш взгляд на (например, политические, социальные и творческие) задачи музыкантов сегодня и как вы пытаетесь решить эти задачи в своей работе?
Моя главная задача, как и задача художника, – пытаться преодолеть путаницу. Путаницу в мыслях, в звуке, в образе. Конечно, это очень индивидуальный подход, и, скорее всего, это бесполезная задача. Нужно быть магом, чтобы преуспеть в таком деле. Работая, я стараюсь быть ясным и честным по отношению к себе. Я не хочу, чтобы произведения искусства были лекарством, так как не думаю, что можно вылечить смятение: у него миллиард лиц.
Сайты обмена музыкой и блоги, а также поток релизов в целом ставят перед слушателями и художниками сложные вопросы. Какова ваша точка зрения на ценность музыки сегодня? Каким образом изобилие музыки меняет наше восприятие?
Действительно ли она стала такой сложной? Я думаю, что могу очень легко распознать что-то, что мне знакомо, это происходит почти мгновенно.
Как, по вашему мнению, не относящиеся к мейнстриму формы музыки могут привлечь более широкую аудиторию?
Становясь всё более популярной?
Обычно считается, что завоевать аудиторию – задача исполнителя. Но слушание – это активный, а не пассивный процесс. Как вы видите роль слушателя в процессе музыкальной коммуникации?
Слушатель – это альфа и омега. Музыка, которую буквально никто никогда не слушает, бессмысленна. Слушатель – истинный творец. Композитор лишь обеспечивает энергию активации.
Работа с аудиторией обычно включает в себя обращение к прессе и, возможно, работу с PR-компанией. Как вы относитесь к системе промоушена? Каким образом музыкальная журналистика и PR-компании меняют восприятие музыки публикой?
Возможно, это влияет на продажи, но не на восприятие.
Пожалуйста, порекомендуйте нашим читателям двух артистов, которые, по вашему мнению, заслуживают внимания.
Машинист длинных грузовых поездов, ночью создающих долгий и далёкий звук и расширяющих звуковой горизонт города светящимся темным ореолом. Его товарищ по работе.
Tobias Fischer
2013 год