В свои 70 лет новаторская исполнительница переживает поздний расцвет своей карьеры благодаря интернету. Она рассказывает о своём прог-роковом прошлом и бегстве от западного влияния.
Вид Мидори Такады, метавшейся между барабанами, цимбалами и маримбой, мало кто забудет. Это завораживающая исполнительница, обладающая огромной физической силой. Поэтому то, что перед выступлением на мельбурнском фестивале Rising её назвали «70-летней перкуссионисткой» – всё равно что назвать Пола Маккартни 80-летним гитаристом, – вызывает у неё улыбку. «Это не совсем то, что нужно», – говорит она, добродушно смеясь. – «У меня есть много сил, планов и интересов».
Такада вписала своё имя в музыкальную историю загадочным классическим амбиентным альбомом Through the Looking Glass, который она записала за два дня в 1983 году, самостоятельно разработав дизайн альбома и самостоятельно играя на гонгах, окаринах, колокольчиках и всех остальных инструментах. Несмотря на то, что альбом остался безвестным, в последние годы Такада стала культовой фигурой, благодаря своей монашеской музыкальности и благоговейному составлению каталогов малоизвестной мировой музыки. Её творчество, наряду с её современниками Брайаном Ино и Стивом Райхом, было возрождено для миллениалов и поколения Z благодаря бесконечному просмотру на YouTube и в социальных сетях.
По её словам, вновь обретённое внимание, усиленное переизданием альбома Through the Looking Glass в 2017 году, которое произошло после случайной встречи Такады с её бывшим продюсером на платформе метро, очень приятно, особенно после того, как пандемия заставила её прекратить гастроли. Она дала несколько концертов в Европе, США и Австралии, прежде чем границы закрылись в 2020 году. В Японии из-за ковида прекратились все живые выступления. «Музыка, театр и концерты считались не жизненно важными занятиями», – с горечью говорит она. На протяжении всей своей жизни Такада была, прежде всего, панглобалисткой, работая с разными музыкантами и различными стилями, поэтому очевидно, что блокировка нанесла ей урон. Она говорит, что чувствовала себя творчески подавленной.
Такада начала подбирать аккорды Шопена в шестилетнем возрасте, когда росла в космополитичном токийском доме. Её мать была преподавателем фортепиано, жившим в Шанхае до Второй мировой войны; отец преподавал английский язык в университете и основал первое в Японии общество ирландской литературы. Её происхождение и образование, полученное позднее в Токийском университете искусств, тянуло её к карьере исполнительницы классической западной музыки. Но неугомонное творческое любопытство привело её в другое место, и сначала она играла на барабанах и клавишных в «отталкивающей» прог-рок-группе, созданной по образцу Emerson, Lake & Palmer.
После непродолжительной работы в качестве солистки Берлинского симфонического оркестра RIAS Такада начала продюсировать и аранжировать свою собственную музыку, а также создала группу ударных инструментов с другими музыкантами-экспериментаторами.
«Классификация музыки по жанрам меня совершенно не интересовала», – вспоминает она. – «Меня интересовала человечность того, что я слышала. Я поняла, что всё, что я слушала, – это западная музыка». Она начала склоняться к африканским и азиатским влияниям, которыми пропитан альбом Through the Looking Glass и его последующее продолжение Tree of Life (1999). Среди стилей, которые повлияли на неё больше всего, были структурные ритмы индонезийской и корейской традиционной музыки; ей особенно нравилась простота обеих. «Это было не похоже ни на что, что я слышала».
Такие наблюдения могли бы вызвать споры в Японии, где она обнаружила предубеждение против корейской культуры. Но ей было всё равно, потому что, по её словам, е привлекало качество, где бы она его ни находила. «Я работала с традиционными корейскими музыкантами и исполнителями и многому у них научилась», – говорит она. Ослабление политических связей между двумя странами в последние несколько лет затрудняет подобные обмены, что её удручает: «Если вы отрицаете культуру, люди начинают катиться вниз по наклонной. Это часть нашего развития».
Она уверена, что музыка переживёт мелкие политические разногласия. «Моё музыкальное образование началось с эпохи австралопитеков», – говорит она, имея в виду африканского гоминида, которого иногда называют праматерью человека. – «Наши отношения с ритмичной музыкой насчитывают более 3,5 млн лет, ещё до появления гомо сапиенс. Это такой фундаментальный вопрос – зачем людям нужен ритм и пространство, которое создаёт структура?»
По словам Дэна Грюнебаума, основателя японской компании AvanTokyo, занимающейся продвижением новой музыки, её «возрождение из безвестности подобно фениксу» стало легендой. «Она – виртуозный музыкант и завораживающий исполнитель, чьё мастерство владения перкуссией и театральное присутствие на сцене делают её одной из самых ярких живых исполнительниц современности».
А долголетие у неё в генах. Самое раннее музыкальное влияние Такады: её мать, до сих пор жива, и ей 98 лет. «В Японии артисты продолжают выступать до глубокой старости», – смеётся Такада.
David McNeill
30 мая 2022 года