Мои беседы с Вашими коллегами по «Зодиаку» были построены по хронологии. Вы не против, если в беседе с Вами я буду придерживаться почти этого же принципа, хотя говорить о Вашей биографии Вам будет, наверное, не так интересно. Я предлагаю поговорить о Вас, как о гуманитарном открытии, состоявшемся в уже упомянутом «Зодиаке», или чуть раньше, когда запели. Такое ощущение, что Вам были на роду написаны встречи с самыми самобытными и яркими личностями своего времени. Ну, разве можно назвать случайным Ваш приход в 1985-м в ВИА «Нептун», лиепайского колхоза «Большевик», переделанный из космического «Зодиака», которым уже пару лет руководит живая легенда – Лусенс. Расскажите, Зигфрид, как такое происходит?
Для меня это было шоком. Я учился в лиепайской музыкальной средней школе и на перемене меня позвали к дежурному телефону. Звонил Янис Лусенс и предлагал играть на скрипке в лиепайском театре в рок-опере Евгения Евтушенко «Мама и нейтронная бомба». Чувствовал себя как холодной водой облитый, эта роль была предусмотрена для Родриго Фоминса, но он отказался. Позже узнал, что сестра Лусенса слышала, как я играл в группе, с которой пятничными вечерами играл на танцах в маленьком сельском доме культуры. Она посоветовала брату меня попробовать.
Вы пришли во второй состав группы еще не достаточно сложившимся музыкантом. И первый вопрос: Вот Вы пришли в «Нептун» («Зодиак-2») своими ногами, но, вне всякого сомнения, тяжело было классическому музыканту интегрировать свое творчество в достаточно авангардный коллектив, с необычными инструментами и музыкой не от мира сего. Как произошла Ваша встреча с Янисом?
Судьба. На той неделе, когда мне позвонил Лусенс, умер мой учитель по скрипке. Я мечтал стать классическим скрипачом, но не смог не принять столь заманчивое предложение.
Я не буду наводить резкость, что было раньше, – в группе Вы заиграли или запели? Но Муктупавелса того периода как-то не представить без Майи? Зигфрид и Майя (Майя Лусена, – на тот момент уже супруга Яниса Лусенса) – дуэт, творчество которого, как только он возник, назвали «вершиной латвийского национального пробуждения.» Извините, я не понимаю в таких пробуждениях, но у меня достаточно наблюдательности увидеть, что между вами двумя искра Божья пробежала, рассыпавшая перед публикой ваши голоса, как цветы. Майя пришла к Лусенсу раньше Вас, еще в 1982-м, после нашумевшего ее участия в программе Раймонда Паулса «Кабаре». У нее уже были свои песни, и что скрывать, прямое влияние на Яниса. Ваша версия – как вы спелись?
Лусенс пригласил меня в качестве скрипача. В процессе репетиций появилась необходимость подпеть Майе. Я был готов на все для сохранения места в группе и старался, как мог. Певцом не был и, честно говоря, никогда себя им не чувствовал. Я просто старался спеть. Как это получалось и слушалось оценивал в первую очередь Лусенс, а потом и публика. У меня об этом своего мнения нет. Я до сих пор просто стараюсь спеть так, чтобы ничего не перепутать и чтобы была чистая интонация. Остальное происходит на подсознании.
«Электронная скрипка» – Ваша идея, или она тоже Янису принадлежала? Как она вообще оказалась в Ваших руках? Это дань моде, или электро-исполнение на ней действительно дало новый звук? К слову, Ванесса Мэй начала концертировать с элегантным инструментом только в конце девяностых. Как профессиональный скрипач, как Вы оцениваете ее творчество, в нем больше видео или аудио?
Рок-музыку я начал играть в 15 лет в Цесисе. Туда же по странной случайности меня пригласили в местную известную группу, где на клавишных и на скрипке играл трагически погибший музыкант. Я пришел на его место. Скрипку очень сложно услышать в шуме рок-музыки, поэтому мы со звукорежиссером стали придумывать различные варианты как скрипку сделать электрической. Украли в продуктовом магазине элемент сигнализации с витрины и, через некоторое время была готова моя первая электрическая скрипка. Моими авторитетами на протяжении многих лет были Jean-Luc Ponty и Nigel Kennedy. Vanessa Mae – продукт моды более позднего времени. Интересная, хорошая скрипачка, но не более.
Лето 1988 года, достаточно ключевое для Вас: Вы бурно творите в «Зодиаке-2», и вдруг, как вспышка, Ваше участие в «Юрмале-88», с песней, написанной Янисом, «Ночь, шумят ветра…», после которой Вы проснулись по-настоящему знаменитым. Нельзя не признать, что Вы стали фестивальным открытием: двенадцать членов жюри, как двенадцать присяжных, поверили в Вашу звезду. А вопрос следующий: «доспехи» для латышского «викинга» были работы Раймонда Вольдемаровича Паулса, сковавшего Вам их еще год назад, в Лиепае, на местном «Янтаре», где даже в списке участников фестиваля три фамилии стояли рядом: Лусенс-Муктупавелс-Паулс?
Также и на «Юрмале 88» я очень старался спеть как можно лучше. По-настоящему хорошо не получилось. Я это лучше знаю. Восхищенные отзывы мне кажутся притворными, так как контроль качества во мне самом – самое важное. О славе сложно рассуждать, самым важным для меня в музыкальной жизни в 80-е годы была – богема, что во время музыкальных фестивалей, что в повседневной жизни. Это было здорово и на самом деле захватывающе. Есть что вспомнить, можно мемуары писать.
Ну, хорошо, давайте отойдем в сторону: уверен, Вы помните примерно в это же время замечательное нашествие «скуадры адзуры» – итальянской эстрады. Имена групп и исполнителей сами звучали почти как музыка. А что Вы скажете, если я замечу, что Вы весьма похожи на одного из самых известных идолов той поры, Рикардо Фольи? Зигфрид, откровенно, – Вам не хотелось самому спеть его «Романтическую коллекцию» или что-то вроде того?
Добровольно нет. До сих пор не считаю себя певцом, но если в жизни появится необходимость, то – никогда не говори никогда.
Ставшая в 1988-м году опять «Зодиаком», группа выпустит два альбома: записанный для СССР последний традиционный альбом In Memorian, где звучит Ваша скрипка, и записанные в Америке «Облака», где звучат Ваш и Майи голоса, но уже предложенные латышскому слушателю. Как Вам понравилась американская публика, для которой вы пели в клубах, известно, что Майю тогда по голосу сравнили с Джулией Круз? А «Мелодия» не хотела переиздать этот малоизвестный в России новый альбом? И почему он чисто песенный? Тут же не удержусь спросить – возвращение группе ее прежнего космического названия это был коммерческий ход?
Я был восхищен In Memorian. Песни, Америка и так далее, это все составная часть богемы. In Memorian – это было серьезно. Название «Зодиак» долгие годы не хотел принимать Лусенс. Он говорил, что что-то в этом названии кажется ему приносящим несчастье.
В 1989-м Вы, как солист «Зодиака», последний раз участвуете в лиепайском «Янтаре», и снова получаете диплом из рук председателя жюри Паулса, а потом девяностые наступили для латышей, как и для их соседей по бывшему «блоку», полным непониманием что делать? Настоящее искусство перестало кормить, многие деятели культуры перешли на обслуживание интересов выделившейся «Новой волны», художественные вкусы которой резко упали, и это, я понимаю, не могло не сказаться на творчестве группы. Как Вы вспоминаете это время? Какого цвета оно было? Оно еще говорило по-русски?
Большие мировые происшествия и массовый психоз всегда влияет очень сильно. Я это вспоминаю как удовольствие, так как эмоции, самые разные, переполняли сознание 25 часов в сутки. В музыке вдруг все стало разрешено, все хватали все возможное и невозможное. Это было нереально увлекательно. Я по-настоящему счастлив, что в моей жизни была возможность прочувствовать этот хаос.
Если не ошибаюсь, где-то в 1991-м году «Зодиак» умчался хвостиком вперед, и в наступившей паузе вы все как бы оказались в свободном плавании, Вы снова оказались тем самым «викингом», который должен добыть свою славу. Майя и Янис, перешли на музыку для детей, Вы и Айварс ушли в другое, в Bet Bet, то есть «Но но», – группа словно ждала Вас. Говорят, проект был успешным, с 1992-го по 1998-й посыпались альбомы с Вашим участием, где Вы уже и композитор и певец – было бы интересно узнать об этом подробнее?
Группа Bet Bet появилась при распаде очень популярной группы Jauns Meness» и Zodiaks. Барабанщик Bet Bet Гунтис Рачс был моим другом еще со времен Лиепаи. Играли в группе еще до моей встречи с Лусенсом. Было здорово опять встретиться и вспомнить старые мысли, идеи и песни. Начали играть и публика с восторгом нас принимала, все к тому времени устали от бесконечных политических подтекстов. Наши песни были простыми, про любовь. Самим все доставляло радость и достаточно денег.
Интересно и то, что в это же время у Вас продолжается творческий союз с Янисом. Отдав должное «песенкам», он и Майя выпускают на сцену череду мюзиклов, написанных Лусенсом в эти годы. Это был новый и довольно рискованный жанр. Пойдет – не пойдет? Как вы ощущали себя в этом направлении музыки?
Как уже упоминал, мое первое сотрудничество с Янисом Лусенсом было в рок-опере. Поэтому это не было новостью. Самым большим достижением в музыкальной карьере для меня была роль поэта в рок опере Яниса Лусенса и Мары Залите Kaupen, mans miļais. Этим по настоящему, от души горжусь. Мне это очень нравилось, но все-таки от ролей в других мюзиклах я отказывался, было предчувствие, большего в этом жанре достичь уже не смогу.
Жизнь без «Зодиака» оказалась возможна. Ваша сольная карьера снова начала набирать обороты. Одним из ее пиков в те годы стала, написанная в 1998-м году для альбома Neparmet man, «Немая песня» Раймонда Паулса, признанная лучшей латышской песней ХХ века, но российскому слушателю она неизвестна, хотя Вы ее пели, говоря по-русски, «не разгибаясь»? Зигфрид, не расскажите ли мне осторожно историю создания этого шлягера, и было ли продолжение вашего творческого союза с Раймондом Вольдемаровичем»? Кажется, вы вместе открывали «Арена Рига» в 2008-м году?
Сотрудничество и сейчас продолжается. Я делал аранжировки для некоторых мюзиклов Паулса, пел сольные песни, циклы песен. В последнем диске я участвовал в сотрудничестве с Паулсом и хором. С Паулсом планируем сотрудничать и в ближайшем будущем. Получится ли, не знаю. В любом случае, музицировать с ним бесконечно приятно, он не только композитор, он фантастический музыкант, в том числе и ансамблевый музыкант. Играть с ним настоящее наслаждение.
К вопросу о популярности: В отличие от того же Яниса или Раймонда Вольдемаровича, у Вас нет ни собственного сайта, ни страницы в социальных сетях. В наше время это может означать только, что или Вас как бы и самого нет, или Вас совсем не интересует то, что выходит за рамки личного круга? Это продолжение Вашей позиции «дом – есть дом», и никакие утечки информации за его стены недопустимы? Я уважаю Вашу позицию «не пускать внутрь», но, все равно, не удержусь о чем-то таком спросить: например, чем поддерживаете силы – Ваши предпочтения в пище? У Вас стол сугубо национальный или достаточно международный? Вообще любите ли себя чем-нибудь побаловать в меру?
В жизни я абсолютно обычный человек, как и любой другой. У меня бесконечно много плохих качеств. Музыка это моя публичность. В музыке я говорю все, что хочу сказать и, что мне кажется интересным. Кому интересно могут обо мне все услышать. Остальное имеет значение только для меня. Дома я отказался от интернета и мечтаю, что смогу отказаться от мобильного телефона. В жизни столько интересных вещей, которые хочется попробовать и освоить, а компьютерные «игрушки» занимают ненормально много времени, которое можно использовать с большей пользой.
Понятно, внутрь Вы, все равно, не пустили. Ну, тогда снова о 1992-м: «Зодиак», как проект закрылся на четырнадцать лет, если не считать работы со сборниками, и Вы, наконец, сполна смогли расплатиться с тем чудным местечком, в котором жили, «викинг» из Сигулды. Осень в Сигулде необыкновенно красива – все желтое, рыжее, и красное. Помните, Вознесенский сказал о ней:
Леса мои сбросили кроны.
Пусты они и грустны,
Как ящик с аккордеона,
А музыку – унесли.
Устои творчества, как устои веры, и Вы один из «верующих», вернувших «музыку в Сигулду» в девяностые, откуда ее унесли. Вы и еще три «мушкетера от музыки» назвались «Гутман», –группой без определенного жанра, вместе – « сигулдинская четверка». Расскажите, Зигфрид, пожалуйста, об этом аналоге популярной в России в эти же годы группы «Доктор Ватсон»?
Группу «Доктор Ватсон» не знаю, но «Гутман» – маленькое увлечение вместе с музыкантами из Сигулды. Сейчас это уже история, но это было приятно – пройти через весь золотой репертуар латвийской эстрадной музыки. Сигулда своей природой и покоем на самом деле дает вдохновение и отдых. Не так много мест в мире, где жить безгранично приятно. Сигулда – одно из редких и мне повезло, что могу там жить.
Третье явление «Зодиака» народу, понятно, без Вас уже состояться не могло. И это время пришло в 2006-м году, когда Янис, еще до конца не уверенный будет ли продолжать, собрал вас, старую гвардию, чтобы дать два концерта, в Москве и Санкт-Петербурге. Скажите, у Вас не было никаких сомнений, ведь, по существу, это был довольно авантюрный проект?
С Лусенсом влезал во многие авантюры, но всегда это делаю с удовольствием, за его спиной, как за каменной стеной. Он очень сильная личность, он замечательный музыкант, исполнять его музыку в любом жанре очень приятно и это большая честь для меня.
Чтобы стать опять «Зодиаком», Лусенс вас вызывает на сборы, «свистит всех наверх»? Как это вообще происходит?
Он опять звонит и спрашивает, что я думаю. Это на самом деле до сих пор кажется странным, что он интересуется моими мыслями и принимает их к сведению. Так же и с «Зодиаком». Мы решаем, обсуждаем как лучше, но решения, конечно, принимает он.
Ваши концерты 2006 года, «Дискотека 80-х» и «Авторадио» были скорей спровоцированы удачными ремиксами группы ППК на композицию Яниса, которая так и называлась «Зодиак», – иначе, чем объяснить этот необъяснимый творческий зуд у опять сложившихся в «Зодиак» людей, уже нашедших собственный путь в искусстве? К слову, в то время Вас можно было видеть, в основном, за клавишами? Честно признаюсь, я не понимаю, как можно после клавиш снова сойтись со скрипкой?
Скрипка – моя профессия, любовь всей жизни и несбыточная мечта. Я использую каждую возможность, чтобы быть со скрипкой. Конечно, я могу себя оценивать и никаких мировых вершин больше не достигну, но все равно бесконечно увлекательно играть на скрипке.
У группы сейчас профессиональный продюсер, Евгений Сотиков, который вместе с Янисом способен придать проекту масштаб. С нынешним «Зодиаком» все намного серьезней, чем с двумя предыдущими. Но было бы неблагоразумным не совмещать это со своим личным творчеством, которое иногда не может не вызывать уважения. Например, ваш с Янисом перформанс в 2011-м, на 810-летие Риги, когда Вы под аккомпанемент восьмитысячного хора спели часть его рок-оперы Kaupeni, My Darling, – Это было грандиозно, как «момент истины.» Зигфрид, у меня два вопроса: Первый – репетиции были? И второй – такое не забывается, было ли это Вашей мечтой?
У упомянутого концерта была одна репетиция. Должен сказать, что несколько раз принимал участие в Празднике Песни, самом большом музыкальном форуме Латвии. В прошлом 2013 году на заключительном концерте Праздника Песни пел заключительную песню. Каждое такое событие грандиозное и уникальное. Конечно, они останутся в памяти, но выделить одно тяжело и всегда кажется что это еще не вершина. Главное это музыка и эмоции, которых никогда не может быть много.
Ваши концерты последнего времени проходят, в основном, с Янисом за клавишами – не маловато ли для супергруппы иметь в звучании только один синтезатор? У Маруани это еще делает Джеф Парен и Серж Мануэра, у Жарра – Франсис Римбер и Жером Геган. В каких композициях, записанных «Зодиаком» можно услышать Ваши клавишные партии, они наверняка есть?
Нет – в Зодиаке на клавишах не играл. Во всяком случае на записях. На некоторых концертах несколько лет назад, но это было исключением. В альбоме In Memorian мне было доверено программирование барабанов. Там я себя считаю барабанщиком.
В новых концертах группы, последних лет трех-четырех, я явно улавливаю Ваше второе дыхание. В Palladium-Riga и перформансе на «ВВЦ» Вам словно все те же тридцать, что были в Юрмале, когда Вы уложили жюри и публику, в общем-то, незатейливой, но весьма мелодичной «Ночь, шумят ветра.» Куда Вы деваете возраст, находясь в объятиях со скрипкой, и при этом успевая очаровать не уменьшающееся число Ваших поклонниц в Риге, Москве, и Санкт Петербурге?
Спасибо за комплимент! Годы идут, и я это чувствую. Хорошо, что со стороны кажется иначе.
А как Вашей скрипке подошла акустика нового зала в Daile? Его новые «старые стены» не душат звук?
Я пока жду тот момент, когда будет возможность испробовать акустику «Дайле». Пока не могу рассуждать об этом.
Не спрашиваю, где вас можно будет услышать в ближайшее время, но когда мы сможем услышать весь новый альбом? Возможно, его премьера состоится там же, в Доме Музыки, в Москве? Этот предстоящий концерт было сложно организовать?
Мне сложно сказать когда, что и где. Это, на самом деле, зависит от Лусенса. Он – сердце «Зодиака», его душа и ум. Со своей стороны могу сказать, что буду счастлив, если будут новые записи и концерты. Мне нравится эта музыка и каждому приглашению от «Зодиака» я буду рад.
«Зодиак» нынче ушел вперед с солидным отрывом от собственного «боевого прошлого», взятый разбег должен позволить «комете из Риги» отправиться в долгое путешествие и не по кругу. Мне остается Вам пожелать, Зигфрид, только оставаться самим собой, оставаясь на борту «счастливой кометы. И не простужайтесь.
Спасибо!
Спасибо и Вам за предоставленную мне возможность нашей беседы.
05.04.2014 года, Игорь Киселев. (Belonilov)