Немецкий музыкант Михаэль Брюкнер – трудоголик с огромным творческим потенциалом, записавший более чем сотню альбомов. Но мир до сих пор мало знает об этом талантливом мастере звука, который сделал гигантский скачок вперёд со своим альбомом 2020 года Klaustrophilia. Это дань уважения Клаусу Шульце в сочетании с его биографией «Скрипки не растут на деревьях», написанной его другом Олафом Люксом. Майкл рассказал Musicophilia о своей жизни, карьере и борьбе в мире электронной музыки. И он не боится об этом говорить.
Как вы? Испытываете ли вы музыкальные проблемы из-за пандемии Ковида?
Спасибо – на данный момент у меня всё хорошо. И я надеюсь, что у вас тоже! Конечно, в моей жизни, как и у всех, есть взлёты и падения, но в целом я считаю, что мне повезло жить в этом месте и в это время. Что касается пандемии, то её влияние на мою жизнь было неоднозначным – конечно, я скучаю по личным встречам с друзьями и семьёй, по посещению пабов, ресторанов, кинотеатров и концертов. В моей дневной работе тоже произошли значительные изменения. Но, с другой стороны, я всё равно склонен к отшельничеству, лишь изредка выползая из своей кротовой норы, поэтому изоляция для меня гораздо менее актуальна, чем для многих людей. С другой стороны, я всегда жаловался, что у меня недостаточно времени, чтобы погрузиться в искусство и музыку так глубоко, как мне бы хотелось – я всё равно хотел бы заниматься этим больше, хотя Covid 19 дал мне, по крайней мере, несколько дополнительных месяцев в карантине в прошлом году, которые я смог использовать для работы над музыкальными проектами. Так что, для музыки это был плюс, должен признаться. Однако, конечно, были и серьёзные минусы – особенно когда речь идёт о концертах: в начале 2020 года планировалось как минимум три концерта, которые мне пришлось отменить, включая очень привлекательное предложение от организатора из Бельгии о проведении полноценного амбиент-фестиваля. Это всё ещё может произойти когда-нибудь позже, но на данный момент, это окно возможностей закрыто.
Какими были ваши первые электронные впечатления? Я имею в виду музыкальный опыт, а не опыт с электрическим забором или что-то в этом роде.
Первым LP, который я купил мальчиком в конце 1983 года, был Oxygene Жана-Мишеля Жарра – возможно, одно из лучших знакомств с жанром, которое только можно пожелать, и до сих пор один из моих любимых альбомов на все времена. Вскоре последовали альбомы Tangerine Dream и Клауса Шульце [Sorcerer и Audentity были первыми, соответственно]. Майкл Хёниг и Майкл Гаррисон тоже – и Вангелис! Также Pink Floyd и Eloy, в которых было много электронных элементов. Среди других ранних впечатлений – Silk Road Китаро и альбом местного немецкого исполнителя Питера Зайлера. Конечно, я слышал электронную музыку и до этого, но я не осознавал, что она именно электронная – например, в детстве мне уже нравились и «The Model» Kraftwerk, и «Fade to Grey» Visage, но я воспринимал их как обычные песни. Потом были саундтреки к фильмам – я очень сильно увлекался фильмами, прежде чем начал интересоваться музыкой – и некоторые из них были электронными, но опять же в 10 или 11 лет я об этом не знал. Я помню, что смотрел Barracuda [это ужасный фильм, но в детстве он мне нравился], и поэтому, очевидно, я уже тогда должен был слышать X Клауса Шульце, но, когда я наткнулся на Audentity несколько лет спустя, я не мог вспомнить, что вообще когда-либо читал его имя. На самом деле, даже когда я слушал только что упомянутых исполнителей, в подростковом возрасте я воспринимал их не столько как «электронщиков», сколько как часть прогрессивного движения, начавшегося в конце 60-х годов. Я слушал очень много классического рока 70-х, часто инструментального или, по крайней мере, где инструментальные партии были важны – например, Майка Олдфилда, Yes или Camel, а также Deep Purple, Led Zeppelin и многих других. В этот контекст я также вписываю Жарра, ТД, Шульце, Вангелиса и всех остальных. В 80-е и начале 90-х годов я не знал, что кто-то до сих пор занимается подобной музыкой. Я думал, что это произошло в основном в 70-х годах [хотя некоторые из них всё ещё продолжали это делать]. Я понятия не имел, что существует сцена молодых музыкантов, которые всё ещё делают подобные вещи. Мне также потребовалось много времени, чтобы оценить и заинтересоваться более современной электронной музыкой. Наконец я это сделал, но более или менее только с середины 90-х годов, когда я познакомился с некоторыми из лучших исполнителей, пришедшими из танцевального/техно движения, такими как The Orb, Future Sounds of London или Underworld [которые в итоге оказали на меня большое влияние]. Только тогда я познакомился с амбиент-работами Брайана Ино. Конечно, я знал его имя и даже имел диск с некоторыми его ранними работами – но это были в основном [странные] песни, и в то время они меня не зацепили. Но особенно такие альбомы, как On Land или The Shutov Assembly, стали очень важными источниками вдохновения после того, как я наконец услышал их.
Являетесь ли вы опытным музыкантом?
К сожалению, нет, но мне бы этого очень хотелось. Я бы хотел уметь играть на виолончели, кларнете или гитаре. И я бы хотел быть гораздо более искусным клавишником или пианистом, чем я есть [или всё это...]. На самом деле, по отношению к «настоящим» музыкантам я всё ещё склонен сравнивать себя с «хоббитом при дворе эльфов». Ещё в школе учителя музыки говорили мне, что я немузыкален, поэтому я считал себя безнадёжным и вроде как забросил музыку в подростковом возрасте – хотя я любил её и чувствовал тягу к музыкальным инструментам, а также к звукозаписывающей аппаратуре [что в те времена означало кассетные магнитофоны]. И я обожал музыкантов, словно они были волшебниками, и в каком-то смысле обожаю до сих пор. Только в 21 год после некоторых событий, которые включали в себя занятия медитативной йогой и пение мантр, а также [временный] разрыв отношений [скучная история], я начал баловаться музыкой. На самом деле, я даже брал уроки игры на фортепиано в течение шести месяцев или около того, но так и не продвинулся далеко, потому что, с одной стороны, у меня не было фортепиано. Только какая-то дешёвая клавиатура для развлечений. С другой стороны, я редко практиковался и стремился создавать свою собственную музыку, а с помощью электронного оборудования я мог в какой-то степени компенсировать недостающие навыки. В то время я всё ещё планировал когда-нибудь получить надлежащее музыкальное образование, но всего лишь через несколько лет, после начала моего музыкального пути, я женился, и у нас родился ребёнок – оба были бедными студентами и должны были одновременно учиться и зарабатывать на жизнь, поэтому уже тогда время, которое можно было посвятить музыке, было ограничено и деньги тоже были очень ограничены. Я должен был принять решение, как потратить те несколько часов в день, которые у меня были, поэтому я продолжал создавать и изобретать, а формальное обучение так и не состоялось. Кроме того, в первые десять с лишним лет моей маленькой «карьеры» я работал один в своей крошечной домашней студии и почти не общался с другими музыкантами, не был частью какой-либо сцены и почти не выпускал публичных релизов [были некоторые исключения, но они почти ничего не изменили]. Поэтому, когда в 2006 году друг подтолкнул меня начать представлять свою музыку в социальных сетях, мне было неловко называть себя музыкантом, и я предпочёл термин «саунд-артист» (именно поэтому моя страница на Facebook имеет подзаголовок «звуковое повествование»). Однако со временем, когда у меня появились слушатели, а также я познакомился с другими музыкантами и начал сотрудничать с некоторыми из них, объяснять это людям стало утомительно, а некоторые друзья-музыканты стали проявлять раздражение и говорили, что я должен перестать так называть себя. С тех пор я принял себя как музыкант, но всё ещё вижу разницу с настоящими музыкантами.
Кто на тебя больше всего повлиял в музыкальном плане?
На этот вопрос можно ответить очень длинно, но я постараюсь ответить коротко. Мой музыкальный вкус охватывает множество жанров, электронная музыка – лишь [небольшая] часть того, что я слушаю. Это ранняя и средневековая музыка, ренессанс и барокко, классическая и романтическая, ранний и современный авангард, современная классическая музыка, минимал, а также все виды джаза, рок, поп, танцевальная, мировая музыка и так далее. Хотя в моем вкусе есть акцент, который определяется не жанром, а содержанием и смыслом. Мне нравится погружающая, обширная и глубокая музыка, мне нравится интроспективная, но также и драматическая музыка, я люблю музыку, которая рассказывает истории. Ну, и вся музыка, которую я когда-либо слышал [даже если она мне не нравилась], так или иначе повлияла на меня – в разной степени, конечно. В любом случае, мне важно отметить, что источники моего вдохновения гораздо сложнее, чем можно предположить по нескольким именам, и этот широкий взгляд, а также аспект пересечения жанров или слияния важен для меня. Тем не менее, есть несколько имён, которые я хотел бы озвучить, но это всё равно лишь некоторые точки отсчёта в океане музыки, которую я обожаю. Когда я начинал примерно в 1992 году, я пытался создавать инструментальную [возможно, отчасти нью-эйдж] музыку в духе Майка Олдфилда, Андреаса Фолленвейдера или некоторых работ Вангелиса, а вскоре и Питера Майкла Хамела, например. В то же время я приложил много усилий, пытаясь создать рок-музыку, частично в стиле Deep Purple или более поздних групп, таких как Tiamat. Я не уверен, что все эти ранние попытки были убедительными – возможно, какая-то музыка получилась неплохой, но они никогда не звучали так, как их вдохновители. Во второй половине 90-х годов моё внимание несколько сместилось после знакомства с Eno, Future Sound of London [FSOL], Underworld и т.д., как я уже упоминал выше. Это оставалось моим основным направлением в течение нескольких лет, и со временем я открыл для себя больше музыки из этой области [Massive Attack, Mouse on Mars, Aphex Twin и т.д.]. Примерно на рубеже тысячелетий я стал одним из основателей прог/арт-рок группы B4 Sunrise вместе с Гердом Вейхингом, Вольфгангом Бехтлуфтом и Райнхольдом Кремером. Все они были на несколько лет старше меня и были частью местной прог-сцены, где они уже играли вместе с конца 70-х годов в различных меняющихся проектах. Как группа, B4 Sunrise была крайне неудачной [мы отыграли только один концерт в 2006 году, и то он был небольшим] и почти не продавали пластинок, но это было отличное время для меня, чтобы учиться, развиваться дальше и просто получать удовольствие от джемов и записей с ребятами. И это позволило обратить внимание на другую музыку, которая с тех пор оказывает на меня влияние, особенно King Crimson и Роберт Фрипп, а также Dead Can Dance и [возможно, неожиданно] Дэвид Сильвиан и Бьорк. Когда в 2006 году я наконец-то начал выходить в социальные сети, на меня обрушился шквал электронной музыки, мир взорвался – столько новых крупных исполнителей, не говоря уже об огромной андеграундной сцене, частью которой я являюсь и сегодня – настоящий океан музыки, который сегодня уже не под силу постичь ни одному человеку. Помню, что в то время меня особенно впечатлил Lightwave, а также Carbon Based Lifeforms, Solar Fields или Aes Dana. Вы, возможно, зададитесь вопросом, когда же я, наконец, назову TD, Hoenig, Ashra и Клауса Шульце в качестве своих влияний. Конечно, я был знаком с их музыкой – или, по крайней мере, с её частью – с 80-х годов и всегда её любил. Однако до какого-то момента, примерно до 2009 года, я никогда серьёзно не пытался делать музыку в их стиле [известном как Берлинская школа]. Причина этого в том, что я считал невозможным действительно уловить дух – особенно в случае с Клаусом Шульце. Когда я говорю об этом, я имею в виду в первую очередь их альбомы 70-х – начала 80-х годов. В какой-то момент около 2005 года я наконец-то обнаружил всю эту сцену подражателей [как их назвал бы KDM] – голландских, немецких и британских музыкантов, в первую очередь, которые более или менее успешно пытались подражать Tangerine Dream [чаще] или Клаусу Шульце [реже]. Я думаю, что это был случай невезения, что сначала [на YouTube, я полагаю] я наткнулся на некоторые примеры, которые мне показались не очень вдохновляющими, и в течение нескольких лет я был не очень высокого мнения об этой музыке. Конечно, позже я узнал, что много замечательной музыки Берлинской школы было записано в период с 1983 года по сегодняшний день. Также примерно в 2005 году, когда на ReVisited Records был переиздан каталог Клауса Шульце, я начал наконец закрывать огромные пробелы в своей коллекции KS, фактически впервые слушая такие шедевры, как Timewind или X. То же самое с некоторыми классическими альбомами Tangerine Dream. Но только в 2009 году, когда я купил новый синтезатор и, наконец, обзавёлся оборудованием для живого исполнения электронной музыки, я начал заниматься Берлинской школой. Забавно, но это произошло только после того, как в 2007 году я по ряду причин почти полностью отказался от музыки и уже не надеялся создать что-то значимое в своей жизни. Но это позволило мне вернуться к тому моменту, когда заниматься музыкой было просто весело, и я делал это только для себя – так что мне уже было всё равно, являюсь ли я подражателем или актуальным современным музыкантом. Но я всё же должен упомянуть несколько влиятельных людей, которые стали очень важны для меня примерно с 2010 года – исполнителей, с которыми я частично уже встречался в начале, но поначалу не понимал, насколько они великие и особенные [для меня, во всяком случае]. В первую очередь я говорю об американском пионере амбиента [или deep listening, как он предпочитает его называть] Роберте Риче, а также о гитаристе и авангардном/прог/амбиент композиторе Маркусе Ройтере. А также пионер drone ambient Матиасе Грассове и электронном музыканте [основателе «Билефельдской школы» и изобретателе doombient] Стивене Парсике и его проекте Ramp. Есть ещё много великих исполнителей, работающих в похожей области, но эти четверо действительно выделяются для меня как источник бесконечного благоговения и вдохновения, а также как эталон того, что может быть достигнуто (хотя, возможно, не мной, но тем не менее).
Ваш первый альбом был основан на рассказах Г.П. Лавкрафта. Потрясающе! Не та литература, которую напрямую ассоциируешь с электронной музыкой. Как вам пришла в голову эта идея?
О, боюсь, это был не первый мой альбом. На самом деле, в моем каталоге он значится как альбом номер 41. Я записал его в 2002 году, фактически через 10 лет после моего первого альбома. Это также не единственный мой альбом, вдохновлённый Лавкрафтом.
Но это первый «настоящий» альбом, указанный на таких авторитетных сайтах, как Progarchives и т.д. Это своего рода ошибка?
Не совсем ошибка. На Progarchives перечислено довольно много моих альбомов, но это далеко не полный список. Может быть, мне нужно больше фанатов в прог-кругах, которые захотят добавить другие мои альбомы. Насколько я знаю, в настоящее время не существует сайта, где были бы перечислены все мои альбомы [как сольные работы, так и совместные проекты]. Однако, как в [немецкой] Википедии обо мне, так и на Discogs [они авторитетны?], списки гораздо полнее, чем на Progarchives или других обзорных страницах. Конечно, это потому, что они рецензируют только [и только если мне повезёт] то, что я им присылаю, а я начал давать промо-акции рецензентам в 2012 году. Поэтому они никогда не видели ни одного из моих ранних альбомов [за некоторыми исключениями]. Кроме того, и Википедия, и Discogs поддерживаются не мной, а слушателями [в случае Discogs также лейблами или рецензентами], и они просто заботятся об этих страницах, когда считают нужным или находят время, что означает, что они тоже не совсем актуальны. Когда-то у меня был почти полный каталог [список в блоге, технически] на LastFM, но, когда они полностью переделали свою систему, блоги были прекращены, так что на этом всё закончилось, хотя на него всё ещё есть прямая ссылка [которая, однако, больше не видна через LastFM]. Проверьте это здесь. Я думаю, что это всё ещё интересно, потому что я написал несколько слов о своих проектах в то время и о каждом альбоме. С тех пор, конечно, история продолжилась.
Понятно. Что ж, вернёмся к вашему альбому по Лавкрафту. Как вам пришла в голову эта идея?
Ну, до того, как начать заниматься музыкой, я действительно стремился стать писателем [и художником/иллюстратором тоже]. Я написал свой первый рассказ, когда мне было 12 лет, и это был рассказ ужасов [что-то об оборотне]. Позже я всё ещё писал ужасы, но в основном научную фантастику и фэнтези. Я опубликовал несколько рассказов в любительских журналах в 80-х и начале 90-х годов. Когда мне было около 20 лет, я переключился на магический реализм в духе Габриэля Гарсиа Маркеса [или, по крайней мере, пытался это сделать]. В это время я также открыл для себя Лавкрафта. Я сразу же был очарован, не только рассказами, но вскоре и его личностью. И я всё ещё очарован – как раз сейчас я заканчиваю вторую часть блестящей биографии Лавкрафта, написанной С.Т. Джоши. Но идея именно этого альбома, The Outsider, возникла, когда я делал дипломный проект по графическому дизайну, который я изучал с 1995 года [чтобы стать иллюстратором, что так и не произошло, но я всё равно зарабатывал на жизнь как дизайнер и печатник...]. Моим проектом была иллюстрированная книга о Г.П. Лавкрафте [которую я не смог закончить], и частью проекта было добавление CD с музыкой к ней [но, именно эту часть я в итоге и сделал]. Это не столько готический альбом, как можно было бы ожидать, сколько экспериментальный и разнообразный [конечно, также часто очень мрачный]. Это не только музыкальная адаптация его рассказов, но также содержит биографические ссылки на самого человека. С моей точки зрения, идея не была такой уж новой или необычной – очень рано, будучи подростком, я также был большим поклонником Tales of Mystery & Imagination группы The Alan Parsons Project – довольно популярного альбома, представлявшего собой адаптацию рассказов ужасов Эдгара Аллана По. Ещё одним любимым хитом была музыкальная версия The War Of The Worlds Джеффа Уэйна. Тоже адаптация известного раннего научно-фантастического романа с элементами ужасов. Кстати, даже Лавкрафт был много раз музыкально адаптирован – впервые я прочитал, что название его The Call of Cthulhu было песней группы Metallica, но и в электронной музыке есть много примеров [по крайней мере, в последние годы, может быть, не в 2002 году], особенно в области dark ambient.
У нас много общего. Я обожаю роман/альбом The War of the Worlds и Tales of Mystery…, и я фанат По. Также мне нравится Metallica до того, как они стали прямо-таки коммерческими в 90-х. Когда мы сможем встретиться?
В любое время, если хочешь. Как только закончится эта пандемия.
Некоторые из ваших альбомов были выпущены на лейбле Syngate. Почему нет длительного сотрудничества с этим лейблом?
Однако, но сотрудничество всё-таки есть! Килиан Шлёмп, владелец SynGate, – мой хороший друг. Мы общались ещё до того, как он принял лейбл у Лотара Лубитца в 2012 году. Это было удачным совпадением для меня, потому что он предложил мне мой первый релиз на настоящем лейбле. В то же время это был мой 100-й альбом (первые 99 были выпущены самостоятельно), и с тех пор у меня было соглашение, что я могу выпускать один или два альбома на SynGate в год, если захочу. Что я и делал, каждый год с 2012 [насколько я помню, это был единственный год, когда я действительно выпустил там два альбома]. Иногда сольные альбомы, иногда совместные, как, например, альбомы с Детлефом Эверлингом или Alien Nature, а также дебютный альбом Betzler & Bruckner [который, по сути, является ранней версией P'faun]. Так что, один альбом в год от одного конкретного артиста – это вполне целесообразно для лейбла. Но есть ещё 99 моих старых альбомов, и даже с 2012 года я просто выпускаю больше музыки, чем сейчас [сольно или в различных совместных проектах], поэтому мне нужно было какое-то другое место для её выпуска. Кроме того, разные лейблы охватывают разную аудиторию, и если определённую музыку имеет смысл выпускать на SynGate [Берлинская школа в первую очередь], то другую музыку, возможно, имеет смысл выпускать на другом лейбле – например, дебютный альбом Bridge to Imla, моего дуэта с ХаДи Шмидтом, на лейбле дарк-амбиента Winter-Light.
Мне кажется несколько странным, что, несмотря на ваши профессиональные навыки, не существует сайта Михаэля Брюкнера.
Это правда. Ну, это всё ещё в моем списке дел с тех пор, когда царь Горох с грибами воевал. В основном, это всегда был вопрос бюджета. Как я уже говорил в этом интервью, хотя мы не бедные, но и не очень богатые – просто живём вместе. И я финансирую все свои музыкальные проекты исключительно из тех небольших доходов, которые получаю от самой музыки. Я просто никогда не мог себе этого позволить. Если, конечно, я не заведу себе что-то вроде сайта на wix.com – но мне страшно представить, что адрес моего сайта будет michaelbrueckner.wix или что-то в этом роде. Возможно, ваши знания немецкого языка достаточно глубоки, чтобы понять, что wix фонетически идентичен разговорному немецкому слову, обозначающему мастурбацию. И конечно, хотя это правда, что я изучал дизайн, я не веб-дизайнер, а [старомодный] полиграфический дизайнер, и работаю в печатном бизнесе более 20 лет. Я всё ещё мог бы легко создать веб-сайт, но мне не хватает навыков его программирования, и мне понадобилась помощь специалиста, которому я, однако, не мог заплатить. В дополнение к этим препятствиям, я также не уверен, действительно ли мне нужна моя собственная страница. Кто вообще будет её посещать, разве что слушатели, которые уже знают меня по другим страницам? У меня есть страница артиста на Facebook, которая всегда обновляется, у меня есть канал на YouTube, а мой магазин – Bandcamp. Мой материал легко найти, если кто-то его ищет.
Вместе с барабанщиком Томми Бетцлером вы образуете проект P’faun, который является продолжением группы 80-х годов P'cock, в которой также участвовал Бетцлер. P'cock имеет своего рода культовый статус среди поклонников электронной [рок]музыки. Почему вы выбрали другое название группы?
Не только с Томми, но и с гитаристом Сэмми Дэвидом! На самом деле в разные моменты Томми хотел использовать название P'cock для нашего проекта, но я наложил на это вето. Отчасти из уважения к другим оригинальным участникам группы, которые [в большей степени, чем Томми] были исполнителями, сочинявшими оригинальную музыку в 80-е годы. За исключением барабанщика, в этом проекте нет и никогда не было членов группы P'cock. Но и не для того, чтобы обманывать наших слушателей или вызвать неправильные ожидания: P'cock были, даже несмотря на сильную электронную составляющую, рок-группой [немного в духе Saga] с вокалистом и обычными песнями [плюс один или два инструментала]. Здесь же другая направленность. Если бы мы назвались P'cock, публика ожидала бы от нас, и вполне обоснованно, исполнения большого количества старых песен на наших концертах. Нам бы понадобился вокалист. Это был бы совершенно другой подход. На самом деле мы сыграли только одну – или, фактически, только половину одной композиции P'cock, вторую инструментальную часть House in the Storm. И даже в совершенно другом варианте по сравнению с оригиналом. Итак, с 2013 по 2017 года мы называли себя просто Betzler & Bruckner, но, когда Сэмми Дэвид, который до этого был приглашённым музыкантом, присоединился к нам в качестве постоянного участника, мы почувствовали, что нам нужно новое название группы [потому что Betzler, Bruckner & David выглядели немного неубедительно]. Так что P'faun было своего рода компромиссом, потому что оно намекало на прошлое Томми как основателя P'cock – и даже несмотря на некоторое сходство, это всё равно другое название. Я подумал, что это было довольно умно – на тот момент. Вы говорите по-немецки, полагаю, вы знаете, что слово Pfau, скрытое в P'faun, на английском означает «павлин».
Вы записали специальный альбом под названием Klaustrophilia для успешной биографии Клауса Шульце «Скрипки не растут на деревьях» Олафа Люкса. Выиграли ли вы от этого?
О да, это была большая удача для меня, определённо. Возможно, вы уже знаете, что мы с Олафом давние друзья, мы познакомились, кажется, 11 лет назад. Уже тогда у него была идея когда-нибудь написать биографию Клауса Шульце, и мне посчастливилось наблюдать за развитием этого проекта с ближайшего ракурса, часто обсуждая этот вопрос во многих беседах на протяжении многих лет. Я также протягивал руку помощи то тут, то там – например, я сделал дизайн обложки, а также давал советы по оформлению страниц. Также я предложил использовать Bandcamp в качестве платформы для распространения книги. Сначала Олаф не был уверен, что ему нравится эта идея, но после тщетных поисков лучшего места он, наконец, вернулся к ней. Однако, поскольку Bandcamp – это музыкальная платформа, необходимо было включить туда и музыку. Я предложил выпустить трибьют-компиляцию, составленную членами форума Deutsche(s) Klaus Schulze на Facebook. Многие из них сами являются музыкантами и с удовольствием присоединились бы к такому проекту. Опять же, Олаф некоторое время обдумывал эту идею, но потом решил, что с логистической точки зрения это будет слишком сложно. Поэтому, фактически всего за две или три недели до выхода книги, он спросил меня, нет ли у меня музыки, которая могла бы подойти к книге в качестве бесплатной раздачи, и чтобы удовлетворить правила Bandcamp. Это было очень быстро, поэтому я сказал, что не уверен в том, что смогу придумать, но я попробую. В результате получился альбом, который вы знаете – я написал для него два новых трека, а для остальных отредактировал ранее не издававшиеся сессионные записи. И он был положительно воспринят довольно большим количеством людей и принёс мне уважение среди поклонников Шульце, которые в противном случае, вероятно, проигнорировали бы мою музыку. Так что да – это определённо большой толчок для меня, я очень рад этому!
Не боитесь ли вы, что, записав почти 100 альбомов за сравнительно короткий период, вы создаёте своего рода переизбыток?
Однажды кто-то написал о Стивене Кинге: «Ты не писатель – ты грёбаная индустрия!». Штефан Шелле из Musikzirkus Magazin, который был первым рецензентом, писавшим о моих альбомах с 2008 года, обычно представлял меня как «трудоголика из Майнца». Что ж, в каком-то смысле я действительно боюсь! И на самом деле речь идёт уже о ещё большем количестве музыки – мой 100-й альбом был выпущен ещё в 2012 году на SynGate, в настоящее время я думаю, что всего существует около 150 альбомов. На самом деле, в 2018 году мне пришлось найти новую работу, но все мои записи и перечень альбомов были на компьютерах на моей старой работе. Мне пришлось довольно быстро переехать с одной на другую, и некоторые документы [которые до этого момента были аккуратно пронумерованы] потерялись, так что я вроде как перестал считать на 135-ом и не нашёл времени, чтобы создать новый перечень. Но я отвлёкся - да, это кажется несколько безумным. Возможно, так оно и есть, но это не значит, что моей целью было просто выпустить каждую ноту, которую я когда-либо играл на синтезаторе [как могут подозревать некоторые люди, не знающие историю, стоящей за всем этим]. На самом деле в моих архивах до сих пор хранится примерно столько же неизданной музыки, сколько я уже выпустил. Как же сократить эту длинную историю? Ну, я упомянул, что с 1992 по 2006 года, в течение 14 лет, я работал один [за исключением B4 Sunrise] и не выпускал альбомов. Однако я записывал альбомы, начиная с самого раннего периода. Я постоянно сочинял, исполнял, продюсировал музыку ежедневно, а точнее, еженощно. Некоторые из моих проектов, каждый из которых представлял собой альбом, были закончены, другие – нет. Я никогда не работал над этими проектами один за другим, но всегда имел несколько [иногда много] параллельно идущих в один и тот же период времени. Некоторые росли быстро, некоторые очень медленно. В те дни место на жёстких дисках было ограниченным и дорогим, поэтому я архивировал много материала на CD, чтобы освободить место, планируя вернуться к нему позже и закончить его. В моей маленькой комнате было много CD-дисков, и с какого-то момента стало трудно вспомнить, сколько идей я вынашивал. Потом были ещё мои ранние записи на 4-дорожечных кассетах [1992-1997]. Я не имел чёткого представления о том, сколько музыки я уже записал, я только знал, что много. Но, и это важно для меня, до 2006 года я не предпринимал никаких попыток выпустить что-либо из этого. Главным образом потому, что я всё ещё думал о выпуске на крупном или хотя бы на небольшом, но коммерческом лейбле, и считал, что ещё не записал альбом, который был бы готов принять любой лейбл. Сегодня я считаю, что уже в середине 90-х годов я мог бы найти какой-нибудь небольшой независимый лейбл, если бы знал о существовании таких лейблов. В 2006 году здесь сошлись три совершенно разные вещи, которые привели меня к странному решению:
1. Я считал, что неизлечимо болен и должен умереть довольно скоро [это оказалось иррациональным страхом, слава Богу, но я действительно чувствовал себя так в течение двух или трёх месяцев].
2. Я был рассержен тем, что Клаус-Дитер Мюллер, издатель Клауса Шульце, сказал в биографическом разделе на домашней странице Клауса Шульце [оглядываясь назад, я думаю, что он был прав].
3. Я заметил, что мои кассетные мастер-кассеты 90-х годов, а также мои ранние архивные CD, начали разлагаться, и что музыка на них будет потеряна, если я не перенесу её на какой-нибудь другой носитель…
Итак, я принял решение попытаться закончить ВСЕ мои незавершённые до этого момента проекты и создать что-то вроде большого бокс-сета на CD-R, содержащего ВСЕ альбомы, и отправить его копии в несколько музыкальных журналов в течение следующих 12 месяцев. И я создал его! Я назвал результат No Single Single, и он содержал 85 альбомов плюс один интерактивный CD-ROM с музыкальной компьютерной игрой. Я отправил только один комплект музыкальному журналисту, которым был Альбрехт Пильтц, бывший обозреватель немецкого Keyboards Magazine. Почти до самого конца я не знал, что проект вырастет настолько большим. Когда я начинал, было около 20 альбомов, которые я считал завершёнными. И я предполагал, что в конце концов у меня будет ещё 20. В какой-то момент я увидел, что их будет ещё больше, но насколько больше, я понял только тогда, когда подсчитал результат после завершения последнего альбома [на тот момент]. Кроме того, 2006 год стал годом, когда я начал представлять свою музыку в социальных сетях – так что я был странным парнем, о котором никто никогда не слышал, появившимся из ниоткуда с бэк-каталогом из 85 альбомов. После No Single Single я взял длительный перерыв, не в музыке, а в записи альбомов, до 2009 года. Множество контактов через MySpace, LastFM и позже Facebook привели к сотрудничеству и, наконец, к моему первому официальному [физическому] релизу на лейбле SynGate. В конце 2011 года я начал использовать Bandcamp. В 2012 году я впервые выступил на фестивале. Со временем некоторые люди начали обращать на меня внимание, но по какой-то причине они лишь изредка интересовались моим бэк-каталогом. Только новые релизы привлекали внимание. И поэтому я продолжал записывать и выпускать новые альбомы – никогда не спеша, но в постоянном темпе. Признаюсь, что в последние несколько лет, и особенно во время пандемии, темп снова ускорился. Конечно, у меня просто достаточно материала для этого [поэтому я должен нести ответственность за то, сколько я выпускаю], но отчасти я также виню социальную динамику Интернета и то, как он давит на артистов, заставляя их что-то делать [что, в отсутствие концертов, означает выпускать музыку], чтобы оставаться на виду. Сроки внимания коротки – если вы выпускаете релиз, интерес к нему сохраняется в лучшем случае в течение недели, а большинство продаж происходит в первые три-четыре дня. После этого слушатели переходят к чему-то другому. Возможно, вы слышали о «пятницах Bandcamp», когда он отдаёт все деньги от проданного в этот день полностью артистам, не забирая свою обычную долю. В каждый из этих дней буквально сотни (если не тысячи) артистов и групп выпускают альбом. Каждый месяц! И это даже не считая ещё множества альбомов, которые выходят в каждый из других дней. Так что с моей, по общему признанию, высокой производительностью или без неё, перегиб всё равно налицо. Однако в пользу и защиту моих главных альбомов я хотел бы заявить, что я никогда не повторялся, и это совсем не то, что «если у вас есть один альбом Брюкнера, вы знаете все остальные». Каждый альбом достаточно индивидуален, мне говорили, что иногда два последовательных релиза звучат как работы разных исполнителей, возможно, так было и в начале моего музыкального пути. Большинство альбомов имеют уникальные концепции или основные идеи, и большинство из них, надеюсь, являются тем, что Роберт Рич однажды назвал «продуманными релизами», в которые я действительно вложил мысли, заботу и довольно много сосредоточенной работы. Кроме того, я не только занимался музыкой, но и позаботился об оформлении обложки, дизайне, печати, продвижении и распространении. Для видео на YouTube, а также для связей с общественностью. Будучи продюсером и звукорежиссёром проектов группы. А также организатором концертов. И так далее. Я занимался не одной работой, а многими. И всё это параллельно с моей настоящей работой и семьёй. Можете себе представить, сколько это было работы… и при этом неплохой работы. Так что, признаюсь, я немного разочарован, если единственное, что чувствуют люди, глядя на мои работы, – это то, что они перегружены. Иногда я был бы счастлив, если бы кто-то просто сказал мне, что я хорошо поработал.
Каковы ваши планы на будущее, насколько это возможно?
Забавная вещь в связи с предыдущим вопросом. Мой генеральный план на самом деле состоит в том, чтобы выпускать меньше! На самом деле, уже несколько лет я хочу значительно сократить как объём выпускаемой продукции, так и время, которое я трачу на музыку, в пользу других занятий: проводить больше времени с женой, семьёй и друзьями. Дать своему телу немного регулярной физической нагрузки. Может быть, наконец, вернуться к писательству и визуальному искусству. И если я буду выпускать альбомы время от времени, я хотел бы сделать их более мультимедийными, включая сюжет и визуальные эффекты, которые дополняют музыку или образуют единое целое. Но прежде чем я смогу достичь этой цели, мне нужно проделать определённую работу. В первую очередь это означает, что нужно наконец-то закончить несколько совместных проектов, которые частично ждут уже несколько лет. Но это всё ещё замечательные проекты, и было бы обидно никогда их не сделать. Кроме того, есть как минимум три текущих групповых проекта [два дуэта, одно трио], которые я, конечно, хочу продолжить, это Bridge to Imla с ХаДи Шмидтом, P'faun и Le Mansarde Hermetique с Матиасом Брюсселем. Так что даже когда все остальные задумки будут исполнены, я все равно буду заниматься музыкой с этими господами, плюс мои сольные проекты. На 2021 год у меня уже есть планы: будет два альбома в стиле Berlin School, основанных на секвенсорах, [один для SynGate, другой для Cyclical Dreams], будет как минимум один релиз в рамках коллаборации, представляющего собой электронный космический рок, и мы также [потихоньку] работаем над следующим альбомом P'faun. Кроме того, пока будет продолжаться Bandcamp Friday, я могу использовать его, чтобы выпустить несколько очень хороших материалов, которые я на самом деле сдерживал годами – да: целенаправленно сдерживал, чтобы не выпустить слишком много! На данный момент большинство слушателей вроде как смирились с более высоким уровнем выпуска, так что можно наконец-то поделиться некоторым из этого материала. И я даже не упомянул о живых выступлениях, которые, надеюсь, вернутся в этом году, и о стриминговых мероприятиях, которые я, вероятно, буду проводить чаще.
Большое спасибо, что уделили мне время, Михаэль.
Большое спасибо за приглашение и за интересные вопросы, Мишель!
Michel Scheijen
25 марта 2021 года