Питер Фиппен взял в руки свою первую флейту более 30 лет назад: маленькую, грубую бамбуковую свистульку. Он заплатил за неё 25 центов.
«В 80-е годы я играл на бас-гитаре Fender в авангардной группе свободной импровизации под руководством моего наставника и профессора искусств Университета Висконсин-О-Клэр Тиита Рейда», – рассказывает Фиппен. – «В начале марта 1987 года у нас было выступление, и я взял с собой «новый» грубый бамбуковый пенни-свисток».
Во время конга-брейка в одной из песен Фиппен извлёк свисток, а его наставник проводил его взглядом. «Я думал, что у меня будут неприятности из-за игры на этом маленьком бамбуковом свистке. Но, не говоря ни слова, на следующий день по дороге на урок Тиит зашёл ко мне, подарил бамбуковую флейту бансури из Индии и сказал: «Питер, если ты собираешься играть на флейте, играй на этой». И тогда всё действительно началось», – говорит он.
Прошло совсем немного времени, и у Питера появились новые флейты. Профессор флейты в Университете Висконсин-О-Клэр Тим Лейн подарил ему японскую флейту, сякухати. Во время гастролей с рок-группой клавишник группы нашёл в Луисвилле сломанную бамбуковую флейту, которую он подарил начинающему энтузиасту флейты.
«Он заплатил за неё доллар и отдал её мне. Следующей нашей остановкой был Сент-Луис, штат Миссури», – говорит Фиппен. – «Мне отремонтировали эту флейту, и по какой-то причине именно эта флейта изменила всё. Эти три флейты стали моими учителями, но старая треснувшая и отремонтированная бамбуковая альтовая флейта за один доллар – больше, чем остальные».
С тех пор Питер записал 25 альбомов собственной импровизированной музыки на основе флейты. В них он также использует четыре старинные сякухати, одну старинную и одну винтажную бансури, старинную египетскую кавалу, а также африканский охотничий свисток из Буркина-Фасо.
Однако Фиппен не пытается воссоздать музыку культур, в которых используются его различные флейты. Он создаёт интуитивную музыку, свою собственную интерпретацию инструментов.
«Чтобы сыграть на одном из этих инструментов в традиционной манере, потребуется целая жизнь. Поэтому мой подход очень нетрадиционный. Я играю на этих инструментах как на импровизационных инструментах, чтобы выразить себя музыкально», – говорит он. – «Я не играю музыку тех культур, к которым принадлежат эти инструменты. Я импровизирую свободно и уделяю много времени инструментам, делая всё возможное, чтобы не мешать музыке, которую я направляю или позволяю течь через меня из воздуха. Я не пытаюсь произвести впечатление на кого-либо своей игрой; я чувствую, что моя игра проста. И всё же, чтобы играть просто, эти обманчиво «простые» инструменты требуют постоянного внимания».
По его словам, его цель – играть как можно более естественно, и, хотя он не религиозен, он считает, что его музыка скорее духовна, чем технична.
«Чем больше у вас техники, тем больше вы можете выразить себя музыкально, так что это обоюдоострый меч. Нужно обладать техникой, чтобы играть свободно, если этого требует бессознательный поток музыки, но я считаю, что в импровизации или навязывании своей воли музыке, когда она разворачивается, нет места для эго», – говорит Фиппен. – «Да, я могу играть быстро и всё такое, но я заинтересован в том, чтобы сказать что-то глубоко значимое с минимально возможным количеством нот. Для меня всё дело в тоне и фразировке исполняемых нот».
Фиппен отмечает, что в каждой культуре на земле, за исключением Австралии, есть своя версия флейты. Каждая из них завораживает Фиппена, особенно старинные инструменты.
«Я люблю японские сякухати эпохи Эдо и Мэйдзи. Мне также нравится звучание старинных и антикварных бансури и музейных копий ободковых выдувных флейт из района Четырёх углов американского юго-запада, где оригиналы датируются 600-1100 гг. н.э.», – говорит он. – «Больше всего мне нравится играть и записывать антикварные и старинные винтажные флейты, инструменты, которые уже несколько раз побывали в продаже и обладают собственной харизмой».
Любопытно, что одной из флейт, на которых Фиппен не играет, является знакомая флейта Боэма, но интересно и то, что до появления этого инструмента западные флейты тоже обычно были деревянными.
«У меня есть несколько деревянных флейт начала 19 века, и я записывался с ними. Цилиндрическая флейта Боэма, какой мы её знаем сегодня, появилась в 1847 году и, по моему скромному мнению, является недавней разработкой. Я также видел и слышал некоторые современные деревянные флейты Боэма», – говорит Фиппен. – «Однако для моей музыки я считаю тон этих инструментов неподходящим. Я чувствую, что любая бамбуковая флейта простой системы превосходит по тональности серебряную или деревянную флейту Боэма в том виде, в котором мы знаем их сегодня».
Он добавляет, что один популярный современный производитель деревянных флейт сказал ему, что он «живёт за бамбуковой стеной». Фиппен говорит: «Я всегда буду выбирать бамбук в качестве первого варианта». Он знает флейты, сделанные из других материалов. Он просто тяготеет к бамбуку.
«Существуют флейты коренных жителей Северной Америки, и они должны быть сделаны из кедра, можжевельника, бузины или самшита. Существуют также деревянные флейты простой системы со всего мира, сделанные из различных мягких и твёрдых пород дерева. И кажется, что я – ходячее противоречие, поскольку играю в весьма нетрадиционной манере», – говорит он. – «И всё же я люблю, чтобы инструменты, на которых я играю, были очень простыми и традиционными по своей природе. И всё же, в конце концов, есть что-то в голосе бамбуковых флейт, что меня интригует, особенно в старинных бамбуковых флейтах».
У него три скромные коллекции: современная – на случай, если придётся играть в западной стиле, антикварная, которая может играть или не играть с современными инструментами, и коллекция «образцов».
Хотя сначала он учился импровизировать на басу, он отошёл от него, как только открыл для себя флейту. Он действительно немного играл на басу на своих ранних записях, но делал это из соображений комфорта.
«Я не чувствую, что электрический бас подходит к моей флейтовой музыке. В самом начале я играл на басу для своего первого альбома Canyon Records, Book of Dreams, но только для того, чтобы исполнить песню, поскольку в 1996 году я не импровизировал полностью, была свободная «форма». После этого я избегал этого», – говорит Фиппен.
Он говорит, что всё это может измениться, хотя он не видит, как это произойдёт.
«В своей музыке я люблю натуральные и простые инструменты, народные арфы, гонги, поющие чаши, ящичные цитры, женские голоса, африканскую и мировую перкуссию, все они поддерживают или перекликаются с моими простыми флейтами из бамбука, дерева и глины», – говорит он. – «Единственные электрические инструменты, которые я слышу в своей музыке, – это синтезатор и терменвокс».
Фиппен говорит, что он не контролирует то, что играет сознательно, а играет только то, что позволяет ему его интуиция в конкретный день.
«В каком-то смысле музыка, которую я играю, «живая». Конечно, будут хорошие и плохие дни, но это естественно. Такова жизнь. Если моя музыка звучит свежо спустя столько времени, это может быть потому, что я живу, чтобы играть, и люблю ощущения, когда музыка течёт через меня», – говорит Фиппен. – «Если она звучит слаженно, возможно, это просто мой музыкальный голос, играющий вариацию одного и того же в разный момент времени. Я знаю, что играю то, что чувствую в каждый конкретный день, следуя своему интуитивному инстинкту в надежде оказаться в «зоне», в том месте, где вы становитесь медиумом, и естественная музыка, которая всегда витала в воздухе, просто течёт через вас. Некоторые называют это магией».
Его импровизационный стиль – это то, с чем он родился или чему научился довольно рано.
«Когда я импровизировал, будучи молодым басистом, я пытался бороться с этим. Мне всегда было легко «просто играть». Я постоянно импровизировал в одиночку, но использовал этот навык только тогда, когда меня просили выступить соло во время выступлений. Это продолжалось годами. Оглядываясь назад, я, вероятно, должен был записать сольный басовый альбом. Однако в начале марта 1987 года, когда я случайно нашёл бамбуковую флейту (или она нашла меня), свободная импровизация стала просто лучшим способом играть. Забавно, что мне понадобился другой инструмент, чтобы открыть глаза».
Большое влияние на его стиль, хотя он говорит, что не осознавал этого, пока ему не исполнилось 30 лет, оказала его мать.
«Я вырос в предгорьях Адирондакских гор на севере штата Нью-Йорк. Когда мне было четыре, пять и шесть лет, мама брала меня с собой на пикники в глухие леса. После еды мы сидели в тишине, и она всегда спрашивала меня: «Что ты слышишь?» Моя мама не соглашалась на простые ответы, такие как ветер в деревьях или пение птиц», – говорит Фиппен. – «Она водила меня в места, где можно было многое услышать, если действительно прислушаться. Как только в моей жизни появилась бамбуковая флейта, открылось всё, чему учила моя мать, – слушать по-настоящему».
В музыке Фиппена есть что-то от мира природы: шёпот ветра в соснах, гул окружающей природы и мириады частот, как раз из области того, что мы можем услышать.
Patrick Ogle
20 апреля 2020 года