Шон Уильямс – автор, отмеченный наградами, и профессор креативного письма в Университете Флиндерса в Аделаиде, Южная Австралия. Его книга The Force Unleashed (по мотивам видеоигры Star Wars) стала бестселлером №1 по версии New York Times. В юности он выиграл премию Young Composer Award в Южной Австралии, а в 2017 году получил ежегодную стипендию Австралийского отдела Антарктики по искусству на исследование романа, объединяющего героический век освоения Антарктики с The War of the Worlds Г. Г. Уэллса.
Он также является TheAdelaidean – музыкальный псевдоним, отсылающий к названию его родного города. Музыкальный проект настолько разнообразен, что можно подумать, что каждый релиз принадлежит совершенно другому исполнителю.
«Моя музыка страдает от той же проблемы, что и моё писательство, а именно: мне нравится переходить от одного жанра к другому. Я называю это проблемой, но для некоторых слушателей это полная противоположность, потому что это придаёт свежести. Общая нить, объединяющая мои композиции для проекта, заключается в том, что все они в амбиентном стиле, но хотя я начинал с lo-fi / lowercase текстур, в последнее время я определённо дрейфую в сторону более чистых звуков. Всё такой же медленный, угрюмый, терпеливый, временами немного мрачноватый».
В отдельных записях, конечно, есть преемственность, но от записи к записи происходят значительные изменения.
«Некоторые, такие как Isolation и Inner Real Life, концептуально определены уже на раннем этапе: оба эти альбома выросли из упражнений в создании музыки на основе исходных материалов (кассеты, которые я записал в 80-х годах, и джазовые записи моего тестя, соответственно). В этих случаях конечный результат органично вырос из имеющихся текстур. В других альбомах, таких как Solarpunk, объединяющая тема появилась позже: Я думаю об этих альбомах, как о сборнике рассказов, в том смысле, что отдельные работы, возможно, и не были созданы с более масштабной целью, но именно такая цель подсознательно формируется вокруг них и поглощает их, делая частью чего-то гораздо большего».
Solarpunk имеет lo-fi атмосферу, которая может показаться противоречащей амбиентным и почти оркестровым стилям других записей. Это запись, которая была бы неуместна на канадском лейбле Arts & Crafts.
«Solarpunk начался как сборка двух с лишним часов фрагментов, которые в течение нескольких месяцев я аранжировал и редактировал, превратив альбом в то, чем он является сейчас, в цельную вещь в своём роде. Я думаю об этом как об очень мощной метафоре того, как позитивное будущее появляется на свет благодаря усилиям многих разрозненных людей, направленным на достижение цели, о которой они могут даже не подозревать, пока она не наступит».
На протяжении многих лет Уильямс говорит, что у него были различные процессы, которые зависели от материалов, которые были у него под рукой.
«Я не являюсь прирождённым исполнителем на каком-либо инструменте, но я могу и иногда наигрываю различные мелодии на фортепиано, если мне нужно вдохновение», – говорит он. – «Я также люблю тембр инструментов, и у меня есть опыт работы в звукорежиссуре, который научил меня многим старомодным приёмам работы с записанным звуком, многие из которых я сохранил в цифровой звуковой рабочей станции (DAW) и которые до сих пор могут быть полезны».
Иногда Уильямс начинает с простого лупа, в котором, по его мнению, есть потенциал. Затем он работает с другими материалами и звуками, которые есть у него под рукой.
«Иногда я использую случайность, чтобы начать работу или заставить что-то, застопорившееся двигаться дальше. Меня завораживает множество различных способов варьировать существующие музыкальные артефакты и использовать их для создания чего-то нового», – говорит он. – «Есть много общих элементов, которые пронизывают мою музыку, хотя они настолько мутировали, что я буду удивлён, если кто-нибудь это заметит. Мой процесс, как и моя музыка, находится в состоянии постоянной эволюции».
В своих релизах Уильямс использует различные инструменты. На альбоме Isolation он играет на фортепиано, автоарфе, камертоне, альтовом рекордере, велосипедном звонке, стеклоочистителях и… слинках (игрушка-пружина, созданная в 1943 году в США Ричардом Джеймсом). Вы можете заметить, что некоторые из этих предметов, строго говоря, не являются инструментами.
«Мои последние композиции сделаны в сочетании Ableton и Audacity, и я всё ещё решаю, считать ли их инструментами, хотя очевидно, что они оба играют решающую роль в процессах многих людей, включая меня», – говорит Уильямс. – «Хотя я изучал музыкальную композицию и добился успеха в классических формах сочинения, я рассматриваю свои исследования с помощью программного обеспечения как очень замедленный вид импровизации, так что в этом смысле я полагаю, что мой компьютер действительно является моим главным инструментом. Так получилось, что в моём кабинете полно клавишных, гитар и других интересных вещей, которые я использую, чтобы получить определённый звук, развивающийся моим собственным неуклюжим способом».
Уильямс в некотором роде энтузиаст, но, как и у многих из нас, его запросы больше его возможностей.
«Я так люблю оборудование, но постоянно заставляю себя не покупать его. Пространство – проблема, да и деньги, конечно, тоже, иначе я бы владел всем (старым и новым: например, я всегда хотел сакбут (разновидность тромбона эпохи Возрождения и барокко, характеризующаяся телескопической горкой, которая используется для изменения длины трубки для изменения шага))», – говорит он. – «Мне также нравится быть мобильным. В следующем году я вернусь в Антарктиду перезимовать, пока буду там записывать альбом, и там не так много снаряжения, которое я смогу взять с собой. Ноутбук, наушники, микрофон или два: больше чем это, ничего нельзя гарантировать. Так что бережливость – это определённо моя нынешняя философия. Но когда я вернусь и построю домашнюю студию, которую я планирую, все мои ожидания оправдаются».
Музыка, сочинительство и математика – три большие любви Уильямса.
«Я всегда говорил, что только одна часть моего мозга справляется с работой, связанной с каждой из них, и, хотя это, вероятно, слишком упрощённо, я уверен, что отчасти это правда. Во всех трёх случаях используется специализированный язык, структуры и логика, которые часто пересекаются», – говорит Уильямс. – «Я постоянно ловлю себя на том, что выполняю интуитивные вычисления, которые опираются на каждую из этих областей, я думаю, в пользу конечного результата. Я уверен, что я не уникален в этом; я также уверен, что есть и другие методы создания, которые так же действенны».
Уильямс говорит, что, в отличие от многих знакомых ему людей, он не творит визуально.
«Я даже не «слышу» то, что сочиняю, в строгом смысле этого слова. Я играю на более теоретическом уровне, если это имеет смысл (и я не хочу претендовать на превосходство в этом подходе; это просто то, как я работаю)», – говорит он. – «Эту концепцию музыки без звука я исследую в своем романе Impossible Music, а аудиовизуальный результат этих рассуждений можно увидеть в работе под названием Vocem Video, которую я создал вместе с Яном Гиббинсом, известным визуальным художником, поэтом и бывшим нейробиологом. Идея заключается в том, что вы можете отключить звук и получить представление о музыке только по изображениям. Так, собственно, и состоялась премьера на презентации книги».
Название theAdelaidean, как отмечалось, связано с Аделаидой, где Уильямс провёл большую часть своей жизни.
«На самом деле я родился в четырёх с половиной часах езды на северо-запад, в провинциальном городке под названием Вайалла, но theWhyallan не имеет такого же звучания», – говорит он.
«Аделаида – большой город по международным стандартам (более миллиона человек), но считается маленьким по австралийским и всегда боролся со своей ролью на национальной и международной арене. Искусство и фестивали искусств являются важной частью его культурной самобытности – например, он может похвастаться первой в Австралии неделей писателей, – но из-за своей удалённости он часто становится труднодоступным для гостей из дальних стран. Как и австралийцы в целом, мы склонны искать что-то новое и интересное за пределами нашего местного сообщества, поэтому, несмотря на то, что мы теоретически являемся благоприятным местом для жизни и работы в сфере искусства, здесь произошла утечка творческих кадров. Мне удалось остаться здесь благодаря международной писательской и музыкальной карьере, которая длится уже более тридцати лет, но я знаю множество творцов (например, тех, кому нужна физическая аудитория), которые переехали в другие места и больше не вернулись».
Уильямс говорит, что благодаря этим фактам у города сложились интересные, хотя и разочаровывающие отношения с искусством. Существует напряжение, которое помогает творческому процессу, даже если это не всегда осознается в данный момент.
«Аделаида недавно стала музыкальным городом ЮНЕСКО, что очень интересно, хотя с отменой нашего музыкального фестиваля Unsound из-за отсутствия государственной поддержки блеск немного спал», – говорит Уильямс. – «В последнее время правительства неоднозначно относятся к поддержке отдельных деятелей искусства, таких как писатели и композиторы, отдавая предпочтение более крупным предприятиям – телевизионным и компьютерным играм, скажем, или оперным спектаклям композиторов, которые умерли несколько столетий назад. Это позор, но, возможно, это заставляет нас, ныне живущих художников, работать усерднее и лучше, чтобы добиться успеха на своих собственных условиях».
Независимо от испытаний и невзгод, связанных с искусством в Аделаиде, Уильямс говорит, что это было прекрасное место для роста и развития художника.
«На меня влияет пейзаж (в частности, на несколько моих книг). Иногда изоляция от более оживлённых культурных центров, таких как Сидней, помогает мне найти свою собственную творческую вибрацию: здесь часто легче найти спокойствие, которого не хватает в больших городах», – говорит он. – «Причина, по которой я выбрал имя theAdelaidean для своего амбиент-персонажа, заключается в том, что это также название самого высокого здания в городе. Оно строилось, когда мне нужно было выбрать имя, и я подумал, что это было бы здорово для промо-съёмок – взять уродливую квартиру и использовать её в художественных целях. Но, увы, там нет большой неоновой вывески, проецирующей мой бренд на равнину. Будь они прокляты!»
Patrick Ogle
25 мая 2022 года