Перед вами удивительный музыкант. Фолькер Куинке родом из Мёрси под Дуйсбургом, а сейчас живёт в Дюссельдорфе, он прославился как специалист по скрипичным инструментам в этом регионе. Хотя его часто можно увидеть в классических или барочных коллективах, в частности, в небольшой церкви в Репелене, где BK&S выступают каждый год, этот энтузиаст Eloy также играл на альбоме одного из своих кумиров в 1998 году и регулярно сотрудничает с другой фигурой в электронной музыке, Клаусом Хоффманном-Хуком. Теперь, со своей новой группой Syrinx Call, он, наконец, выпускает альбом, посвящённый игре на флейте, Wind in the Woods. Классический, электронный, немного средневековый, но прежде всего рок, альбом, в записи которого приняла участие певица Isgaard, смешивает жанры.
Прежде чем мы поговорим о Syrinx Call и альбоме, первый вопрос: почему именно флейта?
Всё просто. Когда мне было 8 лет, я нашёл флейту под рождественской ёлкой. Мои родители решили, что пришло время подарить мне флейту. По традиции в Германии многие дети получают на Рождество флейту. В те времена хорошую флейту можно было купить за 20 марок, дешевле, чем клавир или скрипку. И часто это был инструмент для начинающих. Моя реакция была не очень восторженной. Флейта! Что я буду делать с флейтой? Мне было интереснее играть на электрогитаре или барабанах.
Для меня флейта была полезна только для дров, чтобы поддерживать огонь в камине! Но у нас не было дымохода, а родители уже записали меня в музыкальную школу в Мёрси. Я был поставлен перед свершившимся фактом, и мне пришлось смириться со своей участью. Первый урок был ужасен. Меня окружали три другие ученицы, девочки, которые, в отличие от меня, уже имели кое-какие представления. Это меня так разозлило, что я начал тренироваться как сумасшедший, надеясь превзойти их. Через несколько месяцев мне это удалось. Уроки всегда надоедали мне до слез, но я начал открывать для себя потрясающую выразительность этого инструмента. Поняв это, я решил поинтересоваться другими инструментами этого семейства. За пределами обычного маленького сопрановой флейты (мы говорим «си», когда «си» – самая низкая нота, которую может сыграть инструмент) существует целый мир: другие тесситуры, альты, тенора, басы, все из которых я с тех пор попробовал. Я нашёл это потрясающим. Удивительно, что можно сделать с помощью такого простого инструмента!
И так вы начали свою коллекцию.
Мои первые флейты не были чем-то исключительным. У меня до сих пор где-то хранится моя самая первая. Флейты, которые мы используем в школе, довольно ограничены, даже если они сделаны из дерева – хотя сейчас начинают появляться хорошие пластиковые. Но есть ещё мастера, которые делают их вручную. Они обеспечивают превосходный динамический диапазон и предлагают тонкости, на которые не способны инструменты машинного производства. Изготовитель флейт – это мастер, делающий инструмент на заказ, способный адаптировать динамику к исполнителю, адаптировать инструмент к его или её дыханию. И, как я часто говорю, флейта – это зеркальное отражение вашей души, через которую вы выражаете свои чувства. Все флейты, которые вы видите здесь, сделаны вручную.
Интересно, вы говорите о душе, но при этом указываете на свой живот!
Конечно! Именно там она и находится! У каждого человека есть своя душа, и, следовательно, у каждого музыканта должен быть свой уникальный стиль, который сразу узнаваем. Посмотрите на Франка Борнеманна, гитариста Eloy: я мог отличить звук его гитары среди тысяч. То же самое я пытаюсь сделать со своими флейтами.
Не могли бы вы рассказать мне о некоторых из них?
Например, у меня есть сопрановая флейта ручной работы, сделанная из самшита. Это жёлтое дерево, которое растёт в Пиренеях. Более внушительной является альтовая флейта, которая часто встречается в барочной музыке. Если вы слышите в классической музыке скрипку, то можете быть уверены, что это почти всегда альт. Ещё больше – теноровая флейта, которая находится на октаву ниже сопрано. У неё превосходный тембр, очень тёплый и мягкий. И, наконец, самая объёмная – басовая флейта. Она изгибается в области локтя, чтобы придать музыканту больше уверенности. Если бы она была прямой, вы бы быстро выдохлись. Именно эта флейта чаще всего интригует зрителей на концертах. Вы слышали «Шамбалу» группы Mind Over Matter? Это был первый альбом, на котором я играл, и на нем я использовал именно эту флейту. Она со мной уже более 25 лет. Вы также можете услышать её на альбоме Eloy под названием Ocean 2.
У меня даже есть Elody, электрическая флейта, которую я могу подключить к усилителю. Та, которую я использую на концертах, предназначена для акустической гитары, и я могу сказать, что она звучит потрясающе. Наконец, есть маленькая флейта, которую я называю «хэви-металл», потому что она использует диапазон частот, настолько высоких, что становится громоподобной. А вот ещё одна флейта, тоже из самшита, которую мы называем голосовой флейтой, потому что, похоже, звук, который она издаёт, очень близок к частотам человеческого голоса. Мне она очень нравится, она полна тайн и навевает туман. У каждой флейты свой тембр, свой характер. Очень интересно вводить эти разные характеры в музыку.
Я вижу только флейты.
Я играю в основном на флейте, да. Вообще никаких волынок, и немного флейты. Я учился этому пять лет, потому что я абсолютный фанат Иэна Андерсона и хотел играть как он, но оказалось, что это не моя стихия. В общей сложности у меня, наверное, 35 флейт, больше, чем у Фрэнка гитар!
В музыкальной школе вы начинали с классической музыки, но уже тогда вы были поклонником рока, причём очень специфического стиля: прогрессивного рока.
Да, Pink Floyd и Eloy, конечно, но также и другие немецкие группы, такие как Streetmark, которые также использовали электронику довольно много в ранние годы, или Ramses, группа из Ганновера, чьи первые два альбома я рекомендую. И я играл на флейте всё это. Это то, что действительно заставило меня начать. В школе я довольствовался воспроизведением классических произведений на слух, но, когда мне было 12 или 13 лет, я попробовал кое-что другое. Я поставил Dawn, альбом Eloy, только что вышедший в 1976 году, на проигрыватель и стал играть, сначала пытаясь точно воспроизвести клавишные соло Детлева Шмидхена и гитарные соло Франка Борнемана. Затем я начал импровизировать свои собственные ноты на эту музыку. Тогда я понял, что могу играть всё, что захочу.
Как вы стали приглашённым музыкантом на альбомах Mind Over Matter и Eloy?
Когда музыка меня трогает, я чувствую внутреннюю потребность узнать, кто за ней стоит. Так было и в случае с Eloy. Мне совершенно необходимо было встретиться с Фрэнком Борнеманном. Но это было в конце 70-х, на пике их карьеры. Они раскупали самые большие залы, поэтому не было и речи о том, чтобы пригласить их в конце концерта, как это делается сегодня. Они были абсолютно недоступны. Поэтому я отчаянно пытался связаться с EMI, их звукозаписывающей компанией, которая в итоге сообщила Фрэнку, что есть парень, который постоянно заваливает их сообщениями. Что с ним делать? В один прекрасный день я получил письмо от руководства, разрешающее мне присоединиться к группе за кулисами после концерта в Grugahalle в Эссене в 1979 году. Вот это был опыт! Я был довольно напуган, я, единственный привилегированный! Понимаете, они были моими героями. Я поддерживал связь с Франком. В том же году я посетил его в Ганновере, где он только что закончил строительство студии Horus. В то время я присутствовал на самом первом выступлении в студии. Это была группа Serene, барабанщиком которой был не кто иной, как Джим МакГилливрей, будущий барабанщик Eloy на альбоме Colours & Planets.
И именно Фрэнк Борнеманн познакомил меня с Mind Over Matter. Однажды я пришёл к нему в гости, и он сказал мне: «Ты обязательно должен послушать музыку парня, который живёт в двух шагах от тебя». Он говорил о Клаусе Хоффманне-Хуке, и эта пластинка была великолепна. Я сразу же связался с ним. Это было в середине 90-х. Группа часто выступала в небольшом планетарии в Эркрате, недалеко от Дюссельдорфа. На одном концерте там был флейтист, который играл хорошо, но я подумал, что я смогу лучше. Вскоре после этого группа распалась. Когда Клаус остался наедине со своим клавишником, я предложил свои услуги в качестве флейтиста. Он пригласил меня в свою студию и попросил сыграть небольшую импровизацию на бас-флейте на треке Rainy Kathmandu [на альбоме Palace of the Winds – 1995]. Я был застигнут врасплох, я ничего не подготовил. Клаус надел на мои уши наушники, создал небольшой эффект «зала» и запустил запись. Этот единственный дубль попал на следующий альбом, Shambala. После этого я регулярно выступал с Mind Over Matter, в частности, в Erkrath. А через год Фрэнк предложил мне принять участие в Ocean 2. Играя для Eloy, вы не можете себе представить, какие двери это для вас открывает. О тебе узнают другие люди, которые, в свою очередь, обращаются к тебе за помощью.
Теперь давайте поговорим об альбоме. Что означает название группы, Syrinx Call?
Оно происходит из греческой мифологии. Сиринкс была нимфой, за которой ухаживал Пан, бог пастухов. Чтобы спастись от него, она позволила превратить себя в тростник. Но Пан преследовал её и сердито дунул в тростник. Раздался звук. И вот, вырвав тростник, Пан сделал свою знаменитую флейту.
Это групповой или сольный проект?
Это студийное сотрудничество между Йенсом Люком, музыкантом и продюсером из Гамбурга, и мной. Йенс также известен как основной продюсер и композитор альбомов певицы Isgaard. Я открыл для себя их творчество, когда смотрел фильм об Исландии. Саундтрек был превосходным, очень глубоким. От него у меня мурашки по коже. И снова мне захотелось узнать, кто стоит за этой музыкой. Я связался с Йенсом через Facebook. По счастливой случайности он оказался большим поклонником Eloy. Так что, как я вам только что объяснял, моё выступление на Ocean 2 очень помогло: Йенс сразу же попросил меня сыграть на следующем альбоме Isgaard под названием Playing God (2012).
Тем временем я записал новый альбом с Клаусом Хоффманном-Хуком, On the Wings of the Wind (2004), а также музыку для DVD Traumreisen im Ballon (2012) Фолькера Фёрстера, электронного музыканта, с которым меня познакомил Клаус. Но ни один из этих проектов не подошёл мне на 100%. Мне хотелось сделать что-то более сфокусированное на флейте, и я обратился к Йенсу. Всё получилось очень хорошо. Я записывал все свои идеи на iPhone, отправлял их ему, и через три дня он присылал готовый трек. Каждый раз ему удавалось создать именно то, что я себе представлял. Исгаард, конечно же, участвовала в записи шести треков, а моя жена Дорис – в нескольких других. Вы можете услышать оба голоса в песне Minstrel's Song. Что касается декламации на Des Kaisers Vermächtnis, то её исполняет Клаус Хоффманн-Хук. В общем, шесть недель работы в студии Йенса в Гамбурге, Art of Music. В результате, как мне кажется, получилась довольно оригинальная комбинация голоса, акустических инструментов и электроники, всё это основано вокруг флейты, которая остается общей нитью. С тех пор мы получили несколько очень хороших отзывов в прессе. Даже продажи были неплохими. Из тысячи отпечатанных копий мы продали 800. Не очень хорошо, но для начала неплохо.
Так есть ли планы на продолжение? Какие-нибудь концерты?
Мы думаем о том, чтобы вернуться в студию. Что касается концертов, то мы просто ждём, пока у нас будет больше материала. Трудно провести целый концерт, когда у тебя за плечами только один альбом. Isgaard может принять участие. Но всё это пока очень туманно, как говорится: всё зависит от расположения звёзд.
Всё зависит от расположения звёзд… Это прекрасное немецкое выражение, которое подводит нас к вашей второй страсти вне музыки: воздухоплаванию. Есть ли связь между этими двумя мирами?
Разве вы не видите? Ветер, конечно же! И флейте, и воздушному шару нужен ветер. Многие люди удивляются смешению жанров. Они удивляются, как можно любить путешествовать на таких больших воздушных шарах и одновременно играть на таких маленьких флейтах.
Вы когда-нибудь играли в небе?
О да! Вы можете посмотреть это на Youtube в программе Soundcouch. Это шоу ведёт парень из Репелена, один из победителей конкурса Popstars в Германии, Маркус Гримм. Сейчас его очередь брать интервью у «молодых» артистов. Обычно он усаживает их на свой красный диван. Для этого выпуска мы поставили диван перед воздушным шаром, а затем продолжили интервью в воздухе.
Хотите ли вы сделать музыку своим постоянным занятием? Чем вы зарабатываете на жизнь?
Я работаю в библиотеке Репелена. Конечно, я бы хотел стать профессиональным музыкантом, но не буду рассказывать, как трудно в наше время зарабатывать на жизнь музыкой. Для этого пришлось бы продать как минимум в 10 раз больше пластинок.
Или даже продать свою душу.
Это рискованно. Кроме того, за тобой должна стоять звукозаписывающая компания, способная обеспечить продвижение. Более того, теперь я понимаю, что трансляции на радио абсолютно необходимы. Интернет – это интересно, но недостаточно. Многие люди, у которых была возможность услышать нашу пластинку, оценили её по достоинству. Кто может представить, что произошло бы, если бы больше людей имели доступ к ней по радио? Позвольте мне привести вам пример. Станция в Дюссельдорфе, которая транслирует вечернюю программу, посвящённую этому жанру музыки, в течение целого часа играла восемь наших треков. Через два дня наш почтальон позвонил в дверь: он слышал эту программу и сразу же купил у меня экземпляр. А на следующий день купил ещё один в подарок. Нужно уметь зайти хотя бы одной ногой в дверь, тогда будет легче. Мы надеемся появиться в программе Made in Germany на WDR, ведущей радиостанции Кёльна. Следите за новостями. Если нас покажут, мы будем двигаться дальше. Я уверен в себе. Качество нашей продукции отличное.
Sylvain Mazars
15 марта 2016 года